— Въ лагерѣ такой порядокъ, — говоритъ какой-то рабочій одной изъ такихъ неприкаянныхъ голодныхъ душъ, — такой порядокъ, что не зѣвай. А прозѣвалъ — вотъ и будешь сидѣть не ѣвши: и тебѣ наука, и совѣтской власти больше каши останется.
Наша продовольственная "артель" возглавляется Борисомъ и поэтому организована образцово. Борисъ самъ смотался за кашей, какъ-то ухитрился выторговать нѣсколько больше, чѣмъ полагалось, или во всякомъ случаѣ, чѣмъ получили другіе, изъ щепокъ настругали лопаточекъ, которыя замѣнили недостающія ложки... Впрочемъ, самъ Борисъ этой каши такъ и не ѣлъ: нужно было выкручиваться отъ этихъ самыхъ дровъ. Техникъ Лепешкинъ, котораго мы въ вагонѣ спасли отъ урокъ, былъ назначенъ бригадиромъ одной изъ бригадъ. Первой частью нашего стратегическаго плана было попасть въ его бригаду. Это было совсѣмъ просто. Дальше, Борисъ объяснилъ ему, что идти рубить дрова мы не собираемся ни въ какомъ случаѣ и что дня на три нужно устроить какую-нибудь липу. Помимо всего прочаго, одинъ изъ насъ троихъ все время будетъ дежурить у вещей — кстати, будетъ караулить и вещи его, Лепешкина.
Лепешкинъ былъ человѣкъ опытный. Онъ уже два года просидѣлъ въ ленинградскомъ концлагерѣ, на стройкѣ дома ОГПУ. Онъ внесъ насъ въ списокъ своей бригады, но при перекличкѣ фамилій нашихъ выкликать не будетъ. Намъ оставалось: а) не попасть въ строй при перекличкѣ и отправкѣ бригады и б) урегулировать вопросъ съ дневальнымъ, на обязанности котораго лежала провѣрка всѣхъ оставшихся въ баракѣ съ послѣдующимъ заявленіемъ выше стоящему начальству. Была еще опасность нарваться на начальника колонны, но его я уже видѣлъ, правда, мелькомъ, видъ у него былъ толковый, слѣдовательно, какъ-то съ нимъ можно было сговориться.
Отъ строя мы отдѣлались сравнительно просто: на дворѣ было еще темно, мы, выйдя изъ двери барака, завернули къ уборной, оттуда — дальше, минутъ сорокъ околачивались по лагерю съ чрезвычайно торопливымъ и дѣловымъ видомъ. Когда послѣдніе хвосты колонны исчезли, мы вернулись въ баракъ, усыпили совѣсть дневальнаго хорошими разговорами, торгсиновской папиросой и обѣщаніемъ написать ему заявленіе о пересмотрѣ дѣла. Напились кипятку безъ сахару, но съ хлѣбомъ, и легли спать.
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВСТРѢЧА
Проснувшись, мы устроили военный совѣтъ. Было рѣшено: я и Юра идемъ на развѣдку. Борисъ остается на дежурствѣ. Во-первыхъ — Борисъ не хотѣлъ быть мобилизованнымъ въ качествѣ врача, ибо эта работа на много хуже лѣсоразработокъ — преимущественно по ея моральной обстановкѣ, и во-вторыхъ, можно было ожидать всякаго рода уголовныхъ налетовъ. Въ рукопашномъ же смыслѣ Борисъ стоилъ хорошаго десятка урокъ, я и Юра на такое количество претендовать не могли.
И вотъ мы съ Юрой солидно и медлительно шествуемъ по лагерной улицѣ. Не Богъ вѣсть какая свобода, но все-таки можно пойти направо и можно пойти налѣво. Послѣ корридоровъ ГПУ, надзирателей, конвоировъ и прочаго — и это удовольствіе... Вотъ шествуемъ мы такъ — и прямо навстрѣчу намъ чортъ несетъ начальника колонны.
Я вынимаю изъ кармана коробку папиросъ. Юра начинаетъ говоритъ по англійски. Степенно и неторопливо мы шествуемъ мимо начальника колонны и вѣжливо — одначе, такъ сказать, съ чувствомъ собственнаго достоинства, какъ если бы это было на Невскомъ проспектѣ — приподымаемъ свои кепки. Начальникъ колонны смотритъ на насъ удивленно, но корректно беретъ подъ козырекъ. Я увѣренъ, что онъ насъ не остановитъ. Но шагахъ въ десяти за нами скрипъ его валенокъ по снѣгу замолкаетъ. Я чувствую, что начальникъ колонны остановился и недоумѣваетъ, почему мы не на работѣ и стоитъ ли ему насъ остановить и задать намъ сей нескромный вопросъ. Неужели я ошибся? Но, нѣтъ, скрипъ валенокъ возобновляется и затихаетъ вдали. Психологія — великая вещь.
А психологія была такая: начальникъ колонны, конечно, — начальникъ, но, какъ и всякій совѣтскій начальникъ — хлибокъ и неустойчивъ. Ибо и здѣсь, и на волѣ закона въ сущности нѣтъ. Есть административное соизволеніе. Онъ можетъ на законномъ и еще болѣе на незаконномъ основаніи сдѣлать людямъ, стоящимъ на низахъ, цѣлую массу непріятностей. Но такую же массу непріятностей могутъ надѣлать ему люди, стоящіе на верхахъ.
По собачьей своей должности начальникъ колонны непріятности дѣлать обязанъ. Но собачья должность вырабатываетъ — хотя и не всегда — и собачій нюхъ; непріятности, даже самыя законныя можно дѣлать только тѣмъ, отъ кого отвѣтной непріятности произойти не можетъ.