Если взять для примѣра — очень, конечно, неточнаго — аутентичныя времена Угрюмъ-Бурчеевщины, скажемъ, времена Аракчеева, то и въ тѣ времена страной, т.е. въ основномъ — крестьянствомъ, правило не третье отдѣленіе и не жандармы и даже не пресловутые 10.000 столоначальниковъ. Функціи непосредственнаго обузданія мужика и непосредственнаго выколачиванія изъ него "прибавочной стоимости" выполняли всякіе "незамѣтные герои" вродѣ бурмистровъ, приказчиковъ и прочихъ, дѣйствовавшихъ кнутомъ на исторической "конюшнѣ" и "кулачищемъ" — во всякихъ иныхъ мѣстахъ. Административная дѣятельность Угрюмъ-Бурчеева прибавила къ этимъ кадрамъ еще по шпіону въ каждомъ домѣ.
Конечно, бурмистру крѣпостныхъ временъ до активиста эпохи "загниванія капитализма" и "пролетарской революціи" — какъ отъ земли до неба. У бурмистра былъ кнутъ, у активиста — пулеметы, а, въ случаѣ необходимости, — и бомбовозы. Бурмистръ изымалъ отъ мужицкаго труда сравнительно ерунду, активистъ — отбираетъ послѣднее. "Финансовый планъ" бурмистра обнималъ въ среднемъ нехитрыя затраты на помѣщичій пропой души, финансовый планъ активиста устремленъ на построеніе мірового соціалистическаго города Непреклонска и, въ этихъ цѣляхъ, на вывозъ заграницу всего, что только можно вывезти. А такъ какъ, по тому же Щедрину, городъ Глуповъ (будущій Непреклонскъ) "изобилуетъ всѣмъ и ничего, кромѣ розогъ и административныхъ мѣропріятій, не потребляетъ", отчего "торговый балансъ всегда склоняется въ его пользу", то и взиманіе на экспортъ идетъ въ размѣрахъ, для голодной страны поистинѣ опустошительныхъ.
Совѣтскій активъ былъ вызванъ къ жизни въ трехъ цѣляхъ: "соглядатайство, ущемленіе и ограбленіе". Съ точки зрѣнія Угрюмъ-Бурчеева, засѣдающаго въ Кремлѣ, совѣтскій обыватель неблагонадеженъ всегда — начиная со вчерашняго предсѣдателя мірового коммунистическаго интернаціонала и кончая послѣднимъ мужикомъ — колхознымъ или не колхознымъ — безразлично. Слѣдовательно, соглядатайство должно проникнуть въ мельчайшія поры народнаго организма. Оно и проникаетъ. Соглядатайство безъ послѣдующаго ущемленія — безсмысленно и безцѣльно, поэтому вслѣдъ за системой шпіонажа строится система "безпощаднаго подавленія"... Ежедневную мало замѣтную извнѣ рутину грабежа, шпіонажа и репрессій выполняютъ кадры актива. ГПУ только возглавляетъ эту систему, но въ народную толщу оно не подпускается: не хватило бы никакихъ "штатовъ". Тамъ дѣйствуетъ исключительно активъ, и онъ дѣйствуетъ практически безконтрольно и безаппеляціонно.
Для того, чтобы заниматься этими дѣлами изъ года въ годъ, нужна соотвѣтствующая структура психики. Нужны, по терминологіи опять же Щедрина, "твердой души прохвосты".
РОЖДЕНІЕ АКТИВА
Родоначальницей этихъ твердыхъ душъ, — конечно, не хронологически, а такъ сказать, только психологически — является та пресловутая и уже ставшая нарицательной піонерка, которая побѣжала въ ГПУ доносить на свою мать. Практически не важно, изъ какихъ соображеній она это сдѣлала: то-ли изъ идейныхъ, то-ли мать просто въ очень ужъ недобрый часъ ей косу надрала. Если послѣ этого доноса семья оной многообѣщающей дѣвочки даже и уцѣлѣла, то ясно, что все же въ домъ этой піонерки ходу больше не было. Не было ей ходу и ни въ какую иную семью. Даже коммунистическая семья, въ принципѣ поддерживая всякое соглядатайство, все же предпочтетъ у себя дома чекистскаго шпіона не имѣть. Первый шагъ совѣтской активности ознаменовывается предательствомъ и изоляціей отъ среды. Точно такой же процессъ происходитъ и съ активомъ вообще.
Нужно имѣть въ виду, что въ средѣ "совѣтской трудящейся массы" жить дѣйствительно очень неуютно. Де-юре эта масса правитъ "первой въ мірѣ республикой трудящихся", де-факто она является лишь объектомъ самыхъ невѣроятныхъ административныхъ мѣропріятій, отъ которыхъ она въ теченіе 17 лѣтъ не можетъ ни очухаться, ни поѣсть досыта. Поэтому тенденція вырваться изъ массы, попасть въ какіе-нибудь, хотя бы относительные, верхи выражена въ СССР съ исключительной рѣзкостью. Этой тенденціей отчасти объясняется и такъ называемая "тяга по учебѣ".
Вырваться изъ массы можно, говоря схематически, тремя путями: можно пойти по пути "повышенія квалификаціи", стать на заводѣ мастеромъ, въ колхозѣ, скажемъ, трактористомъ. Это — не очень многообѣщающій путь, но все же и мастеръ, и трактористъ питаются чуть-чуть сытнѣе массы и чувствуютъ себя чуть-чуть въ большей безопасности. Второй путь — путь въ учебу, въ интеллигенцію — обставленъ всяческими рогатками и, въ числѣ прочихъ перспективъ, требуетъ четырехъ-пяти лѣтъ жуткой голодовки въ студенческихъ общежитіяхъ, съ очень небольшими шансами вырваться оттуда безъ туберкулеза. И, наконецъ, третій путь — это путь общественно-административной активности. Туда тянется часть молодняка, жаждущая власти и сытости немедленно, на бочку.