— относился весьма сочувственно къ Вольтеру и украшалъ жизнь свою крѣпостнымъ балетомъ. Онъ, конечно, былъ покровителемъ и наукъ, и искусствъ. Онъ, скажемъ, послѣ хорошей псовой охоты по мужичьимъ полямъ или послѣ соотвѣтствующихъ операцій на конюшнѣ, былъ очень не прочь отдохнуть душой и тѣломъ за созерцаніемъ какихъ-нибудь этакихъ черныхъ тюльпановъ. По этой самой причинѣ онъ милостиво пригласить въ свой барскій кабинетъ ученаго, хотя и тоже крѣпостного, садовода и будетъ вести съ нимъ проникновенные разговоры о цвѣтоводствѣ или о томъ, какъ бы этакъ распланировать барскій паркъ, чтобы сосѣднее буржуазное помѣстье издохло бы отъ зависти.
Какъ видите — тема эта довольно тонкая. Бурмистръ же столь тонкихъ разговоровъ вести не можетъ. Онъ выполняетъ функцію грубую: бьетъ плебсъ по мордѣ. Садовода пороть невыгодно, на обученіе его какія-то деньги ухлопали. А на мѣсто бурмистра можно поставить приблизительно любого обормота съ достаточно административными дланями и челюстями.
Вотъ приблизительная схема взаимоотношеній треугольника — партія — активъ — интеллигенцій — такъ, какъ эта схема складывается въ послѣдніе годы. Ибо именно въ послѣдніе годы стало ясно, что съ интеллигенціей власть одновременно и перепланировала, и недопланировала.
Истребленіе "буржуазной интеллигенціи" было поставлено въ такихъ масштабахъ, что, когда "планъ" при содѣйствіи доблестныхъ активистскихъ челюстей былъ выполненъ, то оказалось, что почти никого и не осталось. А новая — совѣтская, пролетарская и т.д. — интеллигенція оказалась, во-первыхъ, еще болѣе контръ-революціонной, чѣмъ была старая интеллигенція, и, во-вторыхъ, менѣе грамотной и технически, и орфографически, чѣмъ была старая даже полуинтеллигенція. Образовалась дыра или, по совѣтской терминологіи, прорывъ. Острая "нехватка кадровъ" врачебныхъ, техническихъ, педагогическихъ и прочихъ. Интеллигентъ оказался "въ цѣнѣ". А недорѣзанный, старый, въ еще большей. Это — не "поворотъ политики" и не "эволюція власти", а просто законъ спроса и предложенія или, по Марксу, "голый чистоганъ". При измѣнившемся соотношеніи спроса — активистскимъ челюстямъ снова найдется работа.
Теперь представьте себѣ психологію актива. Онъ считаетъ, что онъ — соль земли и надежда міровой революціи. Онъ проливалъ кровь. Ему не единажды и не дважды проламывали черепа и выпускали кишки. Онъ безусловно вѣрный песъ совѣтскаго абдулъгамидизма. Ни въ какихъ уклонахъ, сознательныхъ, по крайней мѣрѣ, онъ не повиненъ и повиненъ быть не можетъ. Для "уклона" нужны все-таки хоть какіе-нибудь мозги, хоть какая-нибудь да совѣсть. Ни тѣмъ, ни другимъ активъ не переобремененъ. Можете вы представить себѣ уѣзднаго держиморду, замѣшаннаго въ "безсмысленныхъ мечтаніяхъ" и болѣющаго болями и скорбями страны?
По всему этому активъ считаетъ, что кто — кто, а ужъ онъ-то во всякомъ случаѣ имѣетъ право на начальственныя благодѣянія и на тотъ жизненный пирогъ, который, увы, проплываетъ мимо его стальныхъ челюстей и разинутой пасти и попадаетъ въ руки интеллигенціи — руки завѣдомо ироническія и неблагонадежныя.
А пирогъ попадаетъ все-таки къ интеллигенціи. Цѣпныхъ псовъ никогда особенно не кормятъ: говорятъ, что они отъ этого теряютъ злость. Не кормятъ особенно и активъ — прежде всего потому, что кормить до сыта вообще нечѣмъ, а то, что есть, перепадаетъ преимущественно "людямъ въ цѣнѣ", т.е. партійной верхушкѣ и интеллигенціи.
Все это — очень обидно и очень какъ-то двусмысленно. Скажемъ: активъ обязанъ соглядатайствовать и въ первую голову соглядатайствовать за интеллигенціей и въ особенности за совѣтской и пролетарской, ибо ея больше и она болѣе активна... Какъ бы осторожно человѣка ни учили, онъ отъ этого пріобрѣтаетъ скверную привычку думать. А ничего въ мірѣ совѣтская власть у трудящихся массъ такъ не боится, какъ оружія въ рукѣ и мыслей въ головѣ. Оружіе можно отобрать. Но какимъ, хотя бы самымъ пронзительнымъ обыскомъ, можно обнаружить, напримѣръ, складъ опасныхъ мыслей?
Слѣжка за мыслями — вещь тонкая и активу явно не подъ силу. Но слѣдить онъ обязанъ. Откопаютъ, помимо какого-нибудь приставленнаго къ этому дѣлу Петьки, какой-нибудь троцкистско-бухаринскій право-лѣвый уклоно-загибъ — и сейчасъ же Петьку за жабры: а ты чего не вцѣпился? И поѣдетъ Петька или на Аму-Дарью, или въ ББК.
А, съ другой стороны, какъ его сигнализируешь? Интеллигентъ — онъ "все превзошелъ, депеши выдумывать можетъ", а ужъ Петьку ему этакимъ уклоно-загибомъ обойти — дѣло совсѣмъ плевое. Возьметъ въ руки книжку и ткнетъ туда Петьку носомъ.