-- Эй, стой!
Этотъ крикъ не только не остановилъ меня, но какъ электрическимъ разрядомъ рванулъ къ лeсу... 30 метровъ... Успeю ли?
Еще крикъ, и гулкiй выстрeлъ прорeзываетъ тишину... По {510} старому опыту стрeлка я мгновенно опредeляю, что стрeляетъ военная винтовка не ближе, чeмъ въ 200 метрахъ... Ладно... Богъ не выдастъ -- Чека не съeстъ!.. Ходу!
Лeсъ уже близко. Надъ головой знакомымъ звукомъ щелкнула по стволамъ пуля. Гулъ выстрeла еще катился по лeсу, когда я нырнулъ въ сумракъ деревьевъ. Бeгомъ я одолeлъ еще полкилометра, окропилъ свои слeды хлоръ-пикриномъ и самымъ форсированнымъ маршемъ пошелъ дальше...
На сердцe было неспокойно. Разумeется, за мной будетъ послана погоня. Хуже всего то, что ночь застала меня въ дикомъ лeсу, по которому въ темнотe идти было невозможно. А до утра сторожевые посты времени терять не будутъ.
Очевидно, приказанiе объ облавe было передано по телефону во всe деревни, лежавшiя между мeстомъ нашей встрeчи и границей, ибо днемъ съ вершины холма я замeтилъ кучку разсыпавшихся въ цeпь людей, медленно идущихъ мнe навстрeчу. Спрятаться? Это сдeлать было бы нетрудно въ такихъ густыхъ лeсахъ и обломкахъ скалъ... Но собаки?.. Онe вeдь почуютъ меня вездe...
Назадъ хода тоже не было. И съ той стороны могла бы быть погоня... Надо было изворачиваться... Недалеко влeво текла рeчка съ болотистыми берегами. Судя по медленному передвиженiю людей, у меня было еще полчаса времени. Если бы мнe удалось переправиться черезъ рeчку, я поставилъ бы между собой и преслeдователями такой барьеръ, который имъ не скоро удалось бы перешагнуть...
Я бросился къ рeкe. Къ моей радости, на берегу валялось дерево, очевидно, вывернутое и принесенное сюда половодьемъ. Съ громаднымъ напряженiемъ я стащилъ его въ воду, на его вeтви уложилъ все то, что боялось воды: продовольствiе, часы, компасъ и, не раздeваясь, вошелъ въ воду.
Въ сапоги хлынула вода. Все глубже. До пояса, до плечъ, до шеи... Б-р-р-ръ... Плыть пришлось немного -- метровъ 20, но плыть, таща за собой дерево и не теряя ни минуты. Подплывъ къ берегу, я снялъ вещи, оттолкнулъ дерево на средину рeки и бeгомъ пустился въ лeсъ... И было пора. Черезъ минуту показались люди -- шеренга крестьянъ подъ командой солдата. На мое счастье, собаки въ этой группe не было, и съ замирающимъ сердцемъ я слeдилъ, какъ послeднiе люди облавы скрылись въ лeсу...
Еще одна опасность осталась позади... А сколько ихъ впереди? ..
Къ вечеру налетeли тучи и полилъ дождь. Опять струи воды залили мои слeды, и я почувствовалъ себя во временной безопасности отъ погони.
СМЕРТЕЛЬНЫЙ ГАЗЪ
Послeднiе десятки километровъ... Все ближе...
Какъ разъ передъ границей полосами, вперемeшку съ {511} болотистыми мeстами, пошли крупные хвойные лeса, загроможденные буреломомъ. Стволы, сучья, пни, кустарникъ, молодая поросль -- все это дeлало путь очень труднымъ. То ползкомъ подъ упавшими деревьями, то обходя, то перелeзая черезъ баррикады наваленныхъ стволовъ, я медленно двигался впередъ, будучи въ такомъ лeсу въ безопасности, но рискуя сломать ногу въ любой моментъ.
Бeда пришла совсeмъ неожиданно. Перебираясь черезъ кучу поваленныхъ бурей стволовъ, я почувствовалъ, что гнилое дерево поддается подъ ногой и, качнувшись въ сторону, ударился бокомъ о стволъ сосенки. Внезапно изъ кармана раздался хрустъ раздавленнаго стекла.
Молнiей мелькнула мысль -- бутылка хлоръ-пикрина... Боже мой! Меня начинаетъ обливать та жидкость, быть около которой можно только въ противогазe. Черезъ нeсколько секундъ ядовитый газъ охватитъ меня своимъ зловeщимъ объятiемъ. Два-три вздоха, обморокъ, и черезъ минуту-двe -смерть... И это въ дикомъ лeсу, когда я въ плащe, связанномъ снаряженiемъ...
Я отчаяннымъ вздохомъ захватилъ въ легкiя запасъ воздуха, мгновенно отстегнулъ и отбросилъ назадъ спинную сумку, отрывая пуговицы, сорвалъ съ себя злополучный плащъ и рванулся впередъ съ колотящимся сердцемъ и разрывающимися легкими.
Какъ я не сломалъ себe ногъ въ своихъ безумныхъ прыжкахъ черезъ буреломъ -- не могу понять... Помню только, какъ въ полуообморокe я бросился на землю метрахъ въ 30-ти, задыхаясь и хватая воздухъ открытымъ ртомъ...
Эта быстрота бeгства, да еще плотность брезента плаща, не позволившая жидкости смочить платье, -- спасли меня.
Отдышавшись, я выбралъ длинную жердь и осторожно сталъ подкрадываться къ своимъ вещамъ, заходя со стороны вeтра. Увидeвъ плащъ, опять задержалъ воздухъ въ легкихъ, подбeжалъ къ нему, зацeпилъ жердью, забросилъ на стволъ поваленнаго дерева и убeжалъ. Черезъ пять минутъ я такимъ же способомъ перевернулъ его такъ, чтобы хлоръ-пикринъ вылился изъ кармана, потомъ выудилъ сумку и провелъ цeлую ночь безъ плаща, дрожа отъ сырого холода болотнаго лeса.
Почти весь слeдующiй день я не рискнулъ одeть плащъ и тащилъ его за собой на веревкe. Только къ вечеру, провeтривъ его на вeтру и на солнышкe, я смогъ одeть его.
И вотъ теперь этотъ плащъ, едва не сдeлавшiйся для меня саваномъ, -- со мной. И когда пережитое кажется сномъ, я разворачиваю его съ изнанки, осматриваю пятно отъ ядовитой жидкости и съ понятной гордостью вглядываюсь въ слова казеннаго штампа: "Свирьлагъ ОГПУ".
ГРАНИЦА
Не могу сказать, когда я перешелъ границу. Просeкъ пришлось пересeкать много. На каждой изъ нихъ таились опасности, и мнe не было времени вглядываться, имeются ли на нихъ пограничные столбы, разставленные на километръ другъ отъ друга. {512}
Но все-таки стали замeчаться признаки чего-то новаго. Вотъ черезъ болото осушительныя канавы. Ихъ раньше не было. Но развe эти канавы не могли быть прокопаны на какомъ-нибудь "образцовомъ совхозe ОГПУ"?
Вотъ на тропинкe обрывокъ газеты. Языкъ незнакомый. Финскiй? Но вeдь, можетъ быть, это совeтская газета, изданная въ Петрозаводскe на карельскомъ языкe.
Вотъ вдали небольшое стадо овецъ. Можно ли сказать съ увeренностью, что это -- финское хозяйство только потому, что въ Карелiи я нигдe не видалъ ни одной овцы?
Или, вотъ -- старая коробка отъ папиросъ съ финской маркой. Но развe не могъ пройти здeсь совeтскiй пограничникъ, куря контрабандныя папиросы?
Словомъ, я не зналъ точно, гдe я нахожусь, и рeшилъ идти впередъ до тeхъ поръ, пока есть силы и продовольствiе и пока я не получу безспорныхъ свeдeнiй, что я уже въ Финляндiи.
Помню, свою послeднюю ночь въ лeсу я провелъ совсeмъ безъ сна -настолько были напряжены нервы. Близился моментъ, котораго я такъ страстно ждалъ столько лeтъ...
СПАСЕНЪ
Къ вечеру слeдующаго дня, пересeкая узелъ проселочныхъ дорогъ, я наткнулся на финскаго пограничника. Моментъ, когда я ясно увидeлъ его нерусскую военную форму -- былъ для меня однимъ изъ счастливeйшихъ въ моей жизни...
Я радостно бросился впередъ, совсeмъ забывъ, что представляю отнюдь не внушающую довeрiя картину: рослый парень съ измученнымъ, обросшимъ бородой лицомъ, въ набухшемъ и измятомъ плащe, обвeшанный сумками, съ толстенной палкой въ рукe. Не мудрено, что пограничникъ не понялъ изъявленiя моего дружелюбiя, и ощетинился своей винтовкой. Маленькiй и щуплый, онъ все пытался сперва словами, а потомъ движенiями винтовки заставить меня поднять руки вверхъ. Славный парень!.. Онъ, вeроятно, и до сихъ поръ не понимаетъ, почему я и не подумалъ выполнить его распоряженiя и весело смeялся, глядя на его суетливо угрожающую винтовку. Наконецъ, онъ сталъ стрeлять вверхъ, и черезъ полчаса я уже шелъ, окруженный солдатами и крестьянами, въ финскую деревню.
СРЕДИ ЛЮДЕЙ
Я не вeрилъ въ то, что Финляндiя можетъ меня выдать по требованiю совeтской власти. Я вeдь не бандитъ, не убiйца и не воръ. Я политическiй эмигрантъ, ищущiй покровительства въ странe, гдe есть свобода и право.
Но я ожидалъ недовeрiя, тюремъ, допросовъ, этаповъ -- всего того, къ чему я такъ привыкъ въ СССР. И я вeрилъ -- что это неизбeжныя, но послeднiя испытанiя въ моей жизни. {513}
Въ маленькой чистенькой деревушкe меня отвели въ баню, гдe я съ громаднымъ облегченiемъ разгрузился, вымылся и сталъ ждать очередныхъ событiй.
Много я ждалъ, но того, что со мной произошло -- я никакъ не могъ ожидать.
Въ раздeвалку бани вошелъ какой-то благодушный финнъ, потрепалъ меня по плечу, весело улыбнулся и пригласилъ жестомъ за собой.