Все союзы (включая и Крестьянский союз) объединились в федерацию, носившую название Союз союзов, и этот орган стал центром всего освободительного движения. В него входили многие члены Союза освобождения, а также многочисленные представители рабочего класса. Председателем Союза союзов избрали известного историка и видного политического деятеля, профессора П.Н. Милюкова.
Война тем временем шла к завершению. После Мукденского сражения стало ясно, что Россия побеждена. Фактически Мукденское сражение, продолжавшееся две недели и по числу солдат, участвовавших в нем, ставшее на тот момент величайшей битвой в военной истории, закончилось практически так же, как Бородинская битва в 1812 г. Хотя японцы остались формальными победителями, их потери были так велики, что они не могли продолжать войну. Вскоре после этого они начали мирные переговоры, сперва через французское посредничество. После Цусимской битвы 14 мая, в которой погиб Балтийский флот, Россия оказалась перед необходимостью закончить войну.
Не буду много говорить о международной стороне мирных переговоров, отмечу лишь, что в них играл важную роль французский министр иностранных дел Теофиль Делькассе. Франция полагала необходимым остановить Русско-японскую войну в свете нависшей и над Францией, и над Англией германской угрозы. Англия к тому времени поняла, что больше нет необходимости защищать Индию от «северного колосса», который не планировал вторжения в эту страну, и что лучше обратить внимание на реального претендента на мировое господство.
Мирные переговоры было решено вести в Соединенных Штатах, так как президент Теодор Рузвельт согласился взять на себя роль посредника. Между прочим, это посредничество приобрело довольно курьезный характер. Президент был всецело на стороне Японии и во время портсмутских переговоров порой занимал более прояпонскую позицию, чем сами японцы. Лишь впоследствии, в 1908 г, он понял свою ошибку, после чего полностью пересмотрел свои взгляды и на Россию, и на Японию.
России было чрезвычайно трудно вести мирные переговоры вследствие полной изоляции, ставшей итогом ее внутренней политики, и того факта, что вся Европа сочувствовала Японии. Витте, несмотря на откровенную неприязнь к нему царя, назначенный вести переговоры с русской стороны, проявил себя исключительно ловким дипломатом. Условия, выговоренные им для России, ни в коем случае не были унизительными и не включали крупных уступок Японии, за исключением половины острова Сахалин. В сущности, даже на эту уступку он пошел вопреки своей воле, в результате нажима со стороны царя. Сам Витте хотел затянуть переговоры, зная, что Япония крайне ослаблена войной и со временем будет вынуждена отказаться от всех своих притязаний.
Деморализация армии, главным образом вызванная, вероятно, не всегда осознанным чувством уязвленной национальной гордости, ускорила революцию 17 октября.
Были предприняты многочисленные попытки, чтобы не позволить властям ввергнуть страну в катастрофу, но все они оказались безуспешными по той простой причине, что режим изжил себя и свое место в истории. К 1905 г. не осталось ни одного слоя населения, который бы не понимал, что жизнь в таких условиях невыносима.
Поданная в мае петиция со стороны земств и городов была последней отчаянной попыткой убедить царя в том, что его политика самоубийственна; но царь не прислушался, и страна продолжала двигаться к той цели, к которой всегда стремился русский народ.
К осени 1905 г. жизнь в стране все сильнее отклонялась от нормы; во многих местах происходили забастовки, участились случаи бунтов и восстаний среди крестьян и солдат. Все, кто жил в то время в Петербурге, осознавали, что Россия дошла до пределов терпения.
За две или три недели до 17 октября разразилась забастовка, возможно не имеющая исторических аналогов, – она парализовала всю жизнь в империи. Постепенно закрылось все – железные дороги, почтовые отделения, суды, школы, университеты. Я помню последние несколько дней забастовки: исчезли все извозчики, уличные фонари не горели, повсюду стояла зловещая тишина: Она ощущалась и в Петергофском дворце, где в то время жил царь с семьей.
За несколько дней до революции Петергоф оказался полностью отрезан от внешнего мира. По дорогам проехать было нельзя. Министры сообщались с царем либо по военному телеграфу, либо посылали курьеров на флотском катере. Когда это не удавалось, они приходили во дворец лично. В Петергофской гавани стояли два миноносца на случай, если потребуется вывезти царскую семью в Англию: В такой атмосфере царь обратился к Витте, который только что вернулся с Портсмутских мирных переговоров, и попросил его подготовить меморандум по ситуации. Витте прибыл к царю 9 октября и вручил ему меморандум, содержание которого было опубликовано лишь много лет спустя, когда большевики напечатали его в «Красном архиве». Среди прочего в меморандуме говорилось: