Моя голодовка была вызвана желанием привлечь внимание общественности к тому факту, что закон продолжал нарушаться, несмотря на октябрьский манифест. Друзья, узнавшие о моем намерении через «ангела» (на тюремном жаргоне ангелами называли смотрителей, сочувствовавших политическим заключенным и передававших для них записки), не стали сообщать эти сведения в печать из опасения встревожить мою жену. Плохо они ее знали. Если бы я смог сообщить о голодовке прямо ей, она бы немедленно опубликовала это известие.
Разговор с полковником и заместителем прокурора не пролил никакого света на тайну девушки с фотографии. Гораздо позже я узнал, что мой арест был вызван «достоверными сведениями» о том, что зимой 1905 г. нашу квартиру часто посещала некая Серафима К. За участие в террористической организации социалистов-революционеров она в 1903 или 1904 г. была сослана в Архангельск, но осенью 1905 г. сумела бежать. С тех пор она нелегально жила в Петербурге и полиция тщетно пыталась ее найти. Найденные в моей квартире листовки послужили лишь нелепым предлогом для моего ареста.
Оглядываясь на эти события, я всегда с благодарностью вспоминаю об абсурдном случае, который привел меня в тюрьму. Подобно тому как долгие месяцы вынужденного безделья во время детской болезни решительно повлияли на мое внутреннее развитие, так и четыре месяца отшельничества за счет государства расширили мой кругозор и способствовали пониманию идущих в стране процессов. Полностью освободившись от юношеского романтизма, я понял, что Россия никогда не придет к подлинной демократии, пока ее народ сознательно не объединится ради общей цели. Я решил, что, выйдя на свободу, посвящу все свои силы делу сплочения всех демократических партий России. Освобождения пришлось ждать недолго.
Политическая подготовка к выборам в Первую Думу началась ранней весной 1906 г. Граф Витте прикладывал все усилия, чтобы не дать правительству вмешиваться в избирательную кампанию и подтасовывать результаты выборов. В то время как ультраправые организации и реакционные бюрократические круги в бессильной ярости боролись против Думы, партии социал-демократов и эсеров агитировали за бойкот Думы и нападали на Витте и либералов, тем самым играя на руку придворной клике. И я, и мои друзья считали такую политику левых партий абсурдной и даже преступной. К счастью, народ в целом был непоколебим в своем намерении участвовать в выборах. В частности, крестьянство твердо верило, что выборы позволят ему поведать о своих бедах самому царю, и тогда он им наверняка поможет.
Мы, политические заключенные тюрьмы «Кресты», душой участвовали в избирательной кампании и следили за ее развитием. В середине апреля были оглашены итоги выборов. В Думу не попал ни один из ультра– и даже умеренных правых кандидатов. Консервативные конституционалисты[24] (во главе с А.И. Гучковым, также не избранным) получили 12 мест. Умеренные либералы (Союз демократических реформ) – 75 мест. В Думу попали 18 социал-демократов. Большинство в Думе составляла Конституционно-демократическая партия («кадеты»), получившая 179 мест. Из 200 крестьянских депутатов более 100 объединились в Трудовую группу с упрощенной народнической (эсеровской) программой. Национальные группы, состоявшие из 35 поляков и 25 представителей других меньшинств, создали Союз федералистов.