Страшный грохот и сильный взрыв разбудили Юрия и выкинули его в безвоздушное пространство. Он сразу догадался, что взорвался его космический корабль "Прокол" из за разгонного блока Брык и пресловутого человеческого фактора. Марсианский ветер свистел у Юрки в ушах и вдали виднелась знакомая по фильму Антониони — Красная пустыня. Выждав немного и осмотревшись Юрка решительно дёрнул за кольцо. Тут же выскочила из кармана бутылка "Черноголовки" и осетинский пирожок. Юрка дёрнул за кольцо во второй раз — глубокий вакуум заставил его опорожниться. Когда Юрка, как усвоил в русских сказках, дёрнул за кольцо в третий раз — над его дурной головой раскрылся парашют и он мягко приземлился на поверхность такой далёкой, но с детства знакомой планеты Марс.
Скинув по нашему, по русски где попало парашют Юрка достал из кармана мобилу и набрал заветный номер.
— Ну как там, Юра? — услышал он в трубке до боли знакомый голос и самоуверенный голос Вламирвламировича.
— Это Цуп?
— Цуп, цуп Юра. Как погода, как вообще? Жить можно? Что вокруг? Что там на Марсе? Не тупи, отвечай побыстрее. У нас ракеты на старте греются.
— Да, нормально тут. Как на пустыре за Мкадом. Пивка бы, только найти, а то буксы горят.
Юра поплёлся по пустырю в сторону, как ему показалось, пивного ларька, что в Питере за Смольным.
— Юра, Юра! Приём. Это я Цуп-цуруп. Твой Вламирвламирович. Не молчи, гад. Как погода, как воздух. Жить вдоволь можно? А то мы уже вылетаем. Ключ на старт!
— Да вылетайте вы. Нормально тут. Враждебная среда… Не страшней, чем у вас дома в России. Видимо и четверг, пятница и суббота здесь будут такие же. Ну, а вот Воскресение — будем поглядеть? Вот только, где ж я харчеваться буду?
— Юра, Юра! Плохо слышно. В трубку говори. Подзаряди мобилу.
— Так это сигнал "левый" от Глонасс. Подзарядить не удастся. "Прокол" то ваш грохнулся на подлёте. Я сейчас у мужика попрошу зарядку.
— Юра! Какой там мужик? У тебя галлюцинации. Может там газу до фига на Марсе? Принюхайся хорошенько, чем дышишь. Дыши реже и поверхностным дыханием, как в тюрьме учили…
— Да нет, я в порядке. Мужик вот подъехал на крутой тачке "Куръёзити", прячется не выходит. Дикий какой то — инопланетянин. Видимо частник, без лицензии, а подхалтурить хочет.
— Юра. Ты с ним поосторожней. Это американец. Мне Сноуден говорил по секрету. Вот засада… Он тебя заморозить может, как моих друзей, понял?
— Ну тогда то не страшно. Дружок ты мой разлюбезный, твою мать… Закон тебе в дышло!
И Юра смело зашагал по марсианской пустыне навстречу своей долгожданной смерти / вернее — Воскресению/ к сверкающей тачке «Куръёзити» в надежде глотнуть холодного американского баночного пивка.
На Марсе было не слышно, как на Земле взревели космические корабли «Проколы» и устремились в ночное небо, распугивая представителей дальневосточной фауны своими огненными хвостами, унося с собой на борту партию отморозков /ОПГ — организованную партию госслужащих/ с их гаремами, счетами в банках и баночках и прочей фигнёй, на верную и вечную их погибель в Чёрной дыре Левиафана звягинцева. Или в марсианской пустыне…
Николай Ващилин, 2014
Как нам обутьстроем Россию
Не разборчивые слова на обрывке протокола общего собрания российских "обивателей"…
На домкоме стоял вопрос — Как нам обутьстроем Россию.
Голоса с места
— Кто на ком стоял?
— Так ведь обули уже.
— Четырежды обули с 1917 года.
А ещё разок. Земля то необъятная, народу много. Но ещё больше ископаемых. Вот их нам и нужно обутьстроем. Вопрос — как? Может пообещать?
— Обещали уже.
— Может приказать?
— Могут обидеться. Нужно чтобы сами.
— Может попросить?
— Не, ленивые.
— Может похвалить? И разжалобить. Сами обуются и пойдут, куда скажем…
А Троцкий то был — голова. И Каганович — голова. И Березовский — это голова. А Со Лженицын с вами? Он заморожен. Кто заморожен? Два еврея и хохол. Подождём оттепель. И тогда не только Россию, но и…
Николай Ващилин, 2014
Блатными намерениями устлана дорога в Ад
Это Библейская Истина… Дурить терпил можно долго — коммунисты 70 лет обещали благоденствие. Да и Александр Грибоедов обнажал эту Истину в своей незабвенной комедии "Горе от ума" — ".. Как станешь представлять к Крестишку ли, к местечку — ну как не порадеть родному человечку…" А чем закончилось?