Это были, так сказать, типовые требования, предъявляемые на переговорах со всеми среднеазиатскими владетелями. Надо признать, что пункты 10 и 11 имели в виду отказ ханства от суверенитета и признание вассальной зависимости от России, но таковы были реалии времени: британские соперники добивались того же.
Крымская война стала пунктом решительных перемен в отношениях России с государствами Средней Азии.
Поражение России в европейской войне понизило ее статус на международной сцене – высокомерные победители перестали считать ее первоклассной державой. Анализируя результаты Крымской войны, К. Маркс в своем «Конспекте книги Бакунина «Государственность и анархия» писал: «Итак, для Российской империи путь в Европу закрыт. Но если закрыт путь северозападный, то остаются южный и юго-восточный: Бухара, Персия, Афганистан, Ост-Индия, наконец, Константинополь»[64]. Однако «основоположник» излишне оптимистично оценивал российские перспективы на азиатском направлении: Афганистан, Константинополь, тем более Ост-Индия были заблокированы «страшным врагом». Оставалась Средняя Азия.
Экспансия в Среднюю Азию, развитие экономических связей с другими странами Востока, с точки зрения правящих кругов России, давали возможность восстановить пошатнувшийся военно-политический престиж и создать предпосылки для активного противодействия основному сопернику – Великобритании. Тема продвижения в Средней Азии стала почти постоянной на страницах русской периодической печати, отмечались успехи и неудачи в экономических связях России с ханствами. Востоковед В.В. Григорьев в 1856 г. писал: «Не Россия торгует с Внутренней Азией, а Внутренняя Азия торгует с Россией, ибо покупают и продают товары и в Азии и в Российской империи, как правило, азиатские торговцы, почему и почти без раздела достаются и купеческие барыши этой торговли. Причины этого в препятствиях, противопоставляемых торговле русских (и вообще христианских) купцов общеизвестным неустройством и еще более правительствами среднеазиатских владений, тогда как наше (правительство. – Е. Г.) покровительствует торговле азиатцев в России. Пока над Внутренней Азией будут тяготеть теперешние беспорядки и варварская дикость, естественно порождающие бедность и апатию, значительное развитие торговли с ней положительно невозможно.»
Единственный выход для Внутренней Азии Григорьев видел в переходе ее «под владычество какой-либо христианской державы, которая бы, водворив там порядок и безопасность, внушала обитателям Аму и Сыра желание воспользоваться их естественными средствами к улучшению собственного и соседей их благосостояния. Тогда может пойти речь и о торговле России со странами к юго-востоку от Внутренней Азии; до тех пор, пока эта последняя будет оставаться тем же, чем она есть, – всякое рассуждение об этом будет праздной, совершенно бесплодной болтовней»[65].
Григорьев был умным человеком, и взгляд его на предмет публичной дискуссии был трезвым. Свои заметки он писал сразу по окончании неудачной для России войны, а потому, будучи человеком государственным (все еще существовала николаевская цензура к тому же), он осторожно писал о «владычестве какой-либо христианской державы», имея в виду, конечно, Россию. Альтернативой могло быть «владычество» Англии, но тогда России в тех краях делать было бы нечего.
Русских фабрикантов интересовали среднеазиатские ханства как рынки сырья. Крупный текстильный фабрикант А. Шипов указывал на важное значение хлопчатобумажной промышленности в экономической жизни России, а также на роль Средней Азии как потенциального источника сырья. Шипов приводил в пример Великобританию, начавшую выращивать хлопчатник в Индии и Австралии, чтобы ослабить зависимость от ввоза американского хлопка.
С откровенным призывом решительно действовать в Средней Азии выступил в печати наместник Кавказа, пленивший, кстати, Шамиля, князь А.И. Барятинский. Будущий фельдмаршал, человек близко стоявший к царской фамилии, предложил проложить железную дорогу между двумя морями – Каспием и Аралом. В связи с захватом британскими войсками иранского порта Бушир наместник Кавказа предлагал усилить военную флотилию на Каспийском море, укрепить Бакинский и Петровский порты, занять какой-либо пункт на восточном берегу Каспия, чтобы открыть путь к Аральскому морю и таким образом создать предпосылки для организации судоходства по Сырдарье. В военных кругах России понимали, что Средняя Азия может быть прекрасным плацдармом, с которого удобно было угрожать вторжением в Индию. Идея по своей сути была химерической, практически невыполнимой, но для впечатлительных островитян могла бы стать ночным кошмаром.
65