В конце 1859 г. стало ясно, что серьезные походы против кокандцев, хивинцев и бухарцев откладываются на неопределенное время, а потому (не только поэтому) М.Г. Черняев принял решение покинуть Среднюю Азию.
На подступах к славе
М.Г. Черняев был воистину рожден для службы ратной, он был, что называется, военной косточкой – потомственным военным. Род Черняевых не был ни знатен, ни знаменит – только в 1783 г. Императрица Екатерина II пожаловала потомственное дворянство деду Михаила Григорьевича Никите Исаевичу Черняеву, так что отец покорителя Ташкента Григорий Никитич родился в 1788 г. уже потомственным дворянином. Ему довелось вместе с армией пройти всю кампанию 1812–1814 гг., участвовать в крупных сражениях, в Бородинском в том числе, быть раненым и награжденным. В 1818 г. русский комендант маленького городка Le Quesnoy (Ле-Кеснуа) на севере Франции майор Новоингерманландского полка Г.Н. Черняев взял в жены дочь мэра города девицу Эсфирь-Шарлоту Лекюие рождения 1798 г. Молодые женились по любви, прожили в браке 50 лет и имели 18 детей, из которых девять умерли в младенчестве. Одним из девяти выживших был хрупкий и болезненный сын Михаил, появившийся на свет 22 октября 1828 г.
Он был способным учеником, с хорошей памятью, прекрасно выучил латынь и греческий и даже в пожилом возрасте на память цитировал Цицерона большими отрывками. Почитателям классического образования он остался на всю жизнь. При этом, естественно, он прекрасно говорил по-французски; это был его второй родной язык.
Сын и внук русских офицеров, он тоже хотел стать офицером, хотя и не отличался физической крепостью. Того же хотел отец. Григорий Никитич брал сыновей на встречи ветеранов Бородинской битвы, где они не только знакомились с легендарными героями, но и проникались гордостью за свое отечество. На этих встречах закладывались основы их патриотических убеждений.
Когда Мише исполнилось 12 лет, Григорий Никитич Черняев определил его в Дворянский полк, то есть в кадетский корпус, находившийся в Петербурге, основанный в 1807 г. Во времена Императора Николая I в этом сословном учебном заведении поддерживалась исключительно суровая дисциплина.
Пришло время выпускных экзаменов, которые кадет Черняев сдал отлично и получил право выбирать часть для прохождения службы. Он выбрал лейб-гвардии Павловский полк.
Уже в 1849 г., будучи 20 лет от роду, М.Г. Черняев был принят в Академию Генерального штаба, которая тогда не пользовалась популярностью в офицерской среде – прием в тот год составил всего 13 человек. С 1845 г. в академии преподавал военную географию и статистику профессор Д.А. Милютин. Черняеву предметы и манера преподавания будущего военного министра казались скучными; за годы учебы в академии (курс был рассчитан на два года) у М.Г. Черняева сложилось отрицательное мнение об этом самом ярком и эффективном государственном деятеле эпохи Великих реформ. Сам же Милютин считал поручика Черняева одним из самых способных своих слушателей.
В аудиториях академии Михаил Григорьевич познакомился и сдружился с людьми, которые много помогали ему впоследствии, – Н.П. Игнатьевым и В.А. Полторацким.
В Крымской войне штабс-капитан Генерального штаба Михаил Черняев участвует в должности порученца героев Крымской кампании генерала Хрулева и адмирала Истомина в течение долгой, изнурительной обороны Севастополя. Ему приходится писать донесения на Высочайшее имя, на одном из которых Император Николай I начертал: «Заметить этого молодого офицера». Его дочь и биограф А.М. Черняева в начале XX в. писала: «М.Г. Черняев с удовольствием любил вспоминать об этом факте и до конца дней своих сохранил искреннее поклонение величавому образу Государя Николая Павловича»[89].
Если отец его Григорий Никитич гордился всю жизнь тем, что был участником Бородинского сражения, то сын имел не меньше оснований для гордости, поскольку восемь месяцев находился в самом центре Севастопольской эпопеи. «Бойня на Малаховом кургане, – вспоминал М.Г. Черняев, – была страшная. Однажды во время обеда шальная бомба упала посреди нас и разнесла все деревянные переборки в башне. Однако я был очень счастлив, так как за все время осады отделался легкой контузией камнем от разрыва бомбы (отчего впоследствии жестоко страдал. – Е. Г.). Пробыв на Малаховом кургане восемь месяцев, я получил Владимира 4-й степени и золотую саблю.
<…>
Малахов курган был взят в 11 часов утра, когда войска обедали.
89