Как бы то ни было, но с того дня, когда правительство Сарро не решилось выступить независимо от англичан в защиту самых жизненных интересов Франции, роль Франции как военной державы, с которой должна была считаться вся Европа, начала катастрофически снижаться. Как ни странно, французское общественное мнение очень вяло реагировало на случившееся. До всеобщих выборов оставалось меньше двух месяцев; помню, во время предвыборной кампании я совершил большую поездку по различным районам Франции. Предстояли выборы, на которых одержали победу партии Народного фронта. Предвыборная кампания проходила оживленно; все левые круги остро сознавали растущую угрозу фашизма, однако на предвыборных митингах и собраниях вопроса о Рейнской зоне касались немногие. Похоже было, что французы просто не отдавали себе отчета о всех последствиях, которыми было чревато занятие немцами Рейнской зоны. Даже рядовые коммунисты, несмотря на серьезные предупреждения, с которыми выступали их депутаты в парламенте, такие, как Габриэль Пери, казалось, гораздо больше интересовались тем, победит ли на выборах Народный фронт, чем рейнской проблемой.
Несомненно, что последствия Первой мировой войны, в которой Франция потеряла полтора миллиона человек, все еще ощущались в стране очень остро и перспектива всякой военной акции со стороны Франции, даже для осуществления такой жизненно важной задачи, как предотвращение ремилитаризации нацистами Рейнской зоны, вызывала у французов глубокое отвращение. Помню, как Марсель Деа, который был в кабинете Сарро министром авиации, а потом стал предателем и коллаборационистом, заметил мне однажды с типичной для него безответственностью: «Во всяком случае, раз мы ничего не сделали в Рейнской зоне, мы будем иметь два или три года мира, а это уже большой выигрыш. Поговорите с французами – большинство из них скажет вам то же самое».
Здесь мы лишь очень коротко можем коснуться зловещих событий трех последующих лет. В июле 1936 г. после антиправительственного мятежа генерала Франко началась война в Испании. После победы во Франции Народного фронта левые круги страны были решительно настроены в пользу того, чтобы оказать помощь законному правительству Испании. В частности, коммунисты развернули широкую кампанию за поставку самолетов Испании. К несчастью, во главе правительства Народного фронта оказался лидер социалистов Леон Блюм, а он, так же как до него Сарро, боялся действовать независимо от Англии. А консервативное правительство Англии, не желавшее вмешиваться в войну в Испании, особенно на стороне республиканцев, оказывало сильнейший нажим на Блюма, чтобы тот не вздумал помогать испанским республиканцам, и в конце концов добилось своего. После этого Блюм, сколько ни ломал себе руки, сколько ни произносил жалких слов для выражения своих «симпатий» к республиканцам, в конце концов согласился на проведение жульнической политики невмешательства, в соответствии с которой Англия и Франция воздерживались от посылки оружия Испании, в то время как Германия и Италия оказывали очень широкую военную помощь франкистским мятежникам. Фактически единственную помощь извне, особенно в 1937 г., республиканцы получали от Советского Союза. В 1938 г. французы возобновили было кое-какие поставки, но вскоре после этого Чемберлен сердито потребовал у Блюма закрытия каталонской границы «для того, чтобы война скорее закончилась».
Без малого три года продолжали испанские республиканцы свою героическую борьбу, которая становилась все более неравной, и прекратили ее только в начале 1939 г. Одной из причин поражения республиканцев было то, что различным группировкам, на которые они делились – а среди них были и буржуазные либералы, и социалисты, и коммунисты, и анархисты, и ПОУМ (троцкисты), – сильно не хватало единства, сплочения. Кроме того, почти всю войну республиканская Испания испытывала серьезные трудности с продовольствием. По моим личным впечатлениям об Испании, где я провел несколько недель в конце 1937 г., самым дисциплинированным элементом среди республиканцев были коммунисты, но их было не так уж много.