Не исключено такого рода возражение: Сталин не проявлял той "воинственности", которая выразилась в ряде акций Хрущева, потому, что страна в первое время после Второй мировой войны была слишком ослабленной. Правда, к тому моменту, когда послесталинская власть бросила в атаку на берлинское население - в двух шагах от расположения оккупационных войск США, Великобритании и Франции! - две танковые дивизии, миновало всего три с половиной месяца со дня смерти Сталина, и военная мощь страны не могла сколько-нибудь значительно вырасти. И даже если принять во внимание это возражение, нельзя отрицать, что воинственность СССР на мировой арене в послесталинское время с очевидностью увеличилась (а не наоборот).
* * *
Вышеизложенное наверняка будет воспринято теми или иными читателями как своего рода апология Сталина в противовес Хрущеву (и опять-таки одни будут этим возмущаться, а другие радоваться). Однако, как мне уже не раз представлялось необходимым подчеркивать, суть дела вовсе не в личных качествах Сталина и Хрущева, но в объективном ходе истории. Поведение Сталина на внешнеполитической сцене диктовалось не каким-либо его "миролюбием", а тем, что он в определенной мере осознавал тогдашнюю геополитическую ситуацию (что ясно выразилось в его решительном отказе от попытки присоединить имевшую важное значение в Средиземноморском бассейне Грецию к "соцлагерю"). Но вместе с тем (об этом уже шла речь в предыдущей главе) Сталин, очевидно, не осознавал бесперспективность вовлечения в геополитическое поле России-Евразии оккупированных в ходе войны стран Восточной Европы. Сам по себе тот факт, что эти страны в результате Победы оказались под контролем СССР, был естествен и, в сущности, неизбежен - что признавали позднее и некоторые способные к беспристрастным суждениям западные историки. Но в геополитическом плане "присоединение" европейских стран к Евразии не имело сколько-нибудь надежного будущего.
Ф. М. Достоевский сто двадцать с лишним лет назад очень едко, но и столь же метко писал о будущем европейских славян (все им сказанное тем более относится к другим восточноевропейским народам). Он констатировал, что, по их убеждению, "они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия - страна варварская, мрачный северный колосс... Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в Болгарии и составилось новое из либерального большинства... славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными". Поэтому, заключал Достоевский, у России "и мысли... быть не должно никогда, чтобы расширить за счет славян свою территорию, присоединить их к себе политически..."5
Но не забудем, что это присоединение было неизбежным последствием Победы 1945 года ее оборотной бедой... Да, именно бедой, ибо позднейший откол "соцлагеря" с его 140-миллионным населением явился первотолчком распада самого СССР...
Из изложенного выше естественно сделать вывод, что нынешнее преувеличение агрессивности внешней политики СССР имеет сугубо тенденциозный характер. Запад, и прежде всего США, были намного более агрессивны; достаточно указать на тот общеизвестный факт, что по всему периметру границ СССР были, начиная с 1946 года, созданы их мощные военные базы. И эта западная агрессивность вполне объяснима. Уже к середине ХV века Западная Европа "обогнала" остальной мир в плане динамичности и технологического развития и, начав покорение других континентов, за сравнительно короткий срок так или иначе подчинила себе обе Америки, Африку, Австралию и преобладающую часть Азии. Только Евразия-Россия, несмотря на ее соседство с Западом и отсутствие отделяющих ее от него океана или хотя бы горного хребта, не была покорена - несмотря на то, что натиск на Россию с Запада начался еще в ХI веке! Эта "непокоряемость" в конечном счете породила русофобию в буквальном смысле страх перед Россией,хотя последняя никогда не предпринимала агрессивных походов на Запад*. С 1812 года и до наших дней на Западе имеет хождение фальшивка так называемое "Завещание Петра Великого", в котором грядущей целью России объявлено завоевание Европы и мира в целом. В 1946 году историк Е. Н. Данилова опубликовала подробнейшее исследование о многократном использовании этого "документа" в западной пропаганде6. И вполне закономерно, что после Победы 1945 года русофобия Запада чрезвычайно резко возросла.
Никуда не деться от того факта, что первым очевидным, откровенным выражением так называемой холодной войны Запада и СССР явилась уже упомянутая русофобская речь Черчилля 5 марта 1946 года, на которую не мог не ответить Сталин. В изданном в 1991 году широком по замыслу и вместе с тем скрупулезном исследовании А. М. Филитова об истории холодной войны, комментирующем множество западных исследований на эту тему, показано, в частности, что эта война сразу же весьма существенно сказалась на внутренней жизни США. Речь идет о кампании борьбы с "антиамериканизмом"21: "...эта кампания предшествовала (курсив А. М. Филитова.- В. К.) той, что развернулась в СССР в виде "ждановщины"**- гонений на писателей и ученых, на "безродных космополитов". Разумеется, это вовсе не означает, что Сталин "имитировал" Трумэна или что американская "охота на ведьм" явилась причиной соответствующих явлений в СССР... Скорее можно говорить о параллелизме, о сходстве "трумэнизма" (если употребить новообразование Дж. Гэддиса)*** со сталинизмом по крайней мере в том, что касается манипуляций фактами, апелляций к инстинктам толпы, нагнетания атмосферы страха...7
Следует, ради истины, добавить к этому, что в СССР, где еще сохраняла свою силу "революционная" беспощадность, аналогичная "кампания" привела к более прискорбным последствиям, чем в США. Но те или иные гонения 1946 1954 годов на "антиамериканизм" в США,- в стране, которая со времен Гражданской войны 1861-1865 годов не знала захватывающих общество в целом острых конфликтов,- воспринимались многими как нечто кошмарное.