Москва…
Сам Воробьев – родился не в Москве, во Владимире – в Москву переехал двух лет от роду, с родителями. Для таких в Москве существовало понятие «лимита», потому что расширение Москвы раньше всеми силами пытались сдерживать. Но он любил этот город. Во многом, поэтому он выбрал милицию после военной службы. Чтобы защищать людей уже здесь – тем более, после всего того, что он видел в Ираке…
Он старался быть аполитичным – но быть аполитичным не получалось. На выборах 2005 года[29] – его, как и всех солдат, загнали на участок голосовать за власть – но большинство из них поддерживали Оранжевую революцию. Верили, что что-то можно будет изменить. И, конечно, ненавидели ментов.
Теперь, когда он сам стал ментом, кое на что взгляды его поменялись…
Правильно говорят – называй человека свиньей, и он захрюкает. В милиции – всё ещё оставались профессионалы своего дела, которые за мизерную зарплату защищали общество от преступников – просто потому, что по-другому жизнь не представляли. Он видел и таких людей, которые в каких-то случаях брали взятки – но при этом и работали, и людям помогали – реально. Как бы в это не сложно было поверить. Хватало конечно и мрази – хватало, ничего не скажешь. Но большая часть ментов – была просто людьми, которые пытались делать свою работу, находясь между молотом и наковальней…
Больше всего в этом бесило, знаете, что? То, что те самые обыватели, которые клеймят и поносят милицию как только могут – они же потом бегут к милиции, как что-то случилось. Обнесли квартиру, выстегнули на улице – милиция, помогите! А потом – они будут возмущаться, что не могут раскрыть или ещё чего там.
И ещё одно. Вот все эти обличители – чего греха таить, во многом они правы. Но – только попробуй, предложи им пойти в милицию работать. Тут же рожу кривят – не барское это дело. Критиковать – барское, а помогать…
И ещё. Вот, видишь, что совершается преступление – или хотя бы что-то подозрительное делается. Как думаете, сколько процентов сподобится на то чтобы снять трубу и тупо позвонить ментам? Каждый пятый – и то это в лучшем случае. А потом – про раскрываемость. А откуда взяться раскрываемости, если в Германии – стоит тебе превысить скорость в потоке, сосед берет трубку и звонит в дорожную полицию – а у нас друг другу мигают, предупреждая о машине ГАИ. Если общество объявило милиции войну и ведет её – то что тогда требовать-то?
Место, куда их привезли – находилось где-то в Московской области. Но это была не Балашиха, и не базы Альфы в Мытищах, Долгопрудном или Мосрентгене. Воробьев знал эти базы – потому что перед отправкой в Ирак их тренировала Альфа – чтобы не ударить в грязь лицом.
В грязь лицом они не ударили…
Приехали уже под вечер. Их накормили (выбор блюд был явно больше чем в армейской столовке, было большое блюдо с мясом) и положили спать в армейской казарме. Казарма была явно отделана по стандартам НАТО, скорее всего и деньги – тоже давали они.
Особо друг с другом они не разговаривали – опера есть опера – но он понял по разным приметам, что примерно половина из них – ОМОН, другая половина – оперативные подразделения. Пару человек он знал – переглянулись.
Утром – их покормили завтраком. После чего – по правилам жанра должно было быть физо – но вместо этого их повели на стрельбище…
Набор упражнений был в общем-то стандартный, включал в себя пистолет и автомат. Правда, автомат не обычный для милиции АКС-74У – а десантный АКМС. Упражнения включали в себя реакцию на внезапно появляющиеся мишени на коротких дистанциях, в том числе знаменитое «Эль Президенте» – упражнение, которое научили их стрелять американцы. Он знал все эти упражнения и прошел без сучка и без задоринки.
Настораживали две вещи. Первая – боеприпасов было столько, сколько ни на одном стрельбище до этого он не видел. Хочешь, бери хоть сто, хоть двести, хоть пятьсот патронов. Второе – как ему показалось офицер, выдававший патроны, не записал расход в журнал.
Настораживающе.
Потом – со стрельбища их по одному начали дергать к психологу.
– Иногда мне в голову приходят такие нехорошие мысли, что лучше о. них никому не рассказывать.
– Запоры у меня бывают редко (или не бывают совсем).
– Временами у меня бывают приступы смеха или плача, с которыми я никак не могу справиться.
– Бывают случаи, что я не сдерживаю своих обещаний.
– У меня часто болит голова.
– Иногда я говорю неправду.
– Раз в неделю или чаще я безо всякой видимой причины ощущаю жар во всем теле.