Боцман Олив и двое матросов спустили один из вельботов, чтобы выполнить под руководством лейтенанта Алотта эту требующую осторожности операцию. Вельбот отвалил, а с борта «Святого Еноха» начали травить якорный трос.
Выполняя распоряжение капитана Буркара, лейтенант бросил лот примерно в пятидесяти футах от судна. Он вытравил уже добрых двадцать саженей, но, к его великому удивлению, лот не достал дна. Операцию повторили с этой стороны несколько раз в разных местах — результат был один и тот же: лот нигде не коснулся дна.
В таких условиях бросать якорь бесполезно, он не сможет зацепиться. По всей вероятности, края рифа обрываются отвесно.
Об этом лейтенант, вернувшись на борт, и доложил капитану. Это месье Буркара очень удивило. Он полагал, что риф скорее должен иметь вытянутую форму, ведь судно село на мель плавно, почти не почувствовав толчка, словно скользнуло по поверхности очень пологого гребня.
Пришлось провести замеры глубины вокруг «Святого Еноха», чтобы по возможности определить протяженность рифа и толщину водного слоя над ним. Капитан Буркар, старший офицер, боцман и двое матросов сели в вельбот, взяв с собой лот с тросом длиной в двести саженей. Повторив измерения, сделанные лейтенантом Алоттом, они также убедились, что трос не достигает дна. А следовательно, придется отказаться от мысли завести верп с кормы, что помогло бы освободить судно с помощью шпиля.
— Капитан, — сказал месье Эрто, — а если замерить глубину в нескольких футах от корпуса судна?
— Я тоже об этом думаю, — ответил месье Буркар.
Боцман Олив зацепил шлюпочным крюком за руслени[171] и поставил вельбот так, чтобы он мог двигаться вдоль корпуса на расстоянии не больше пяти-шести футов. Через каждые три метра старший офицер опускал лот. И нигде не достал дна, даже на глубине двухсот саженей.
Стало быть, риф занимал площадь не больше двух саженей. А это значит, что «Святой Енох» напоролся на острие подводного конуса, не обозначенного на картах.
Время шло, и не было никаких признаков того, что туман когда-нибудь рассеется. Месье Буркар решил в момент, когда прилив достигнет высшей точки, попытаться снять судно с мели при помощи вельботов. Они будут тащить судно назад, и приливная волна поможет освободиться из плена.
Операция была хорошо подготовлена. Матросы шести вельботов изо всех сил налегали на весла. Сдвинулось ли судно назад? — не больше чем на фут. Можно считать, что они ничего не добились, и экипаж окончательно утратил надежду снять судно с рифа.
Что же станется со «Святым Енохом» при первом шторме, если ветер не сделает того, что не смогли сделать вельботы? Волны будут колотить его о выступы рифа, и вскоре от судна останутся лишь бесформенные обломки.
А в это время года чудовищные штормы, бушующие в северной части Тихого океана, могли начаться каждую минуту.
После долгих размышлений, посоветовавшись со старшим офицером и боцманом, капитан Буркар решился прибегнуть к последнему средству. Однако реализацию этого плана отложили на несколько часов, — казалось, что пока можно не опасаться перемены погоды. Вышеуказанная операция заключалась в том, чтобы облегчить судно, выбросив часть груза за борт. Освободившись от восьми или девяти сотен бочек жира, оно, быть может, поднимется над поверхностью рифа.
Решили немного подождать в надежде, что туман рассеется во второй половине дня.
Именно по этой причине капитан не торопился с приказом выбрасывать груз за борт. В самом деле, если судну повезет сняться с мели, оно ведь все равно не сможет идти вперед в таком тумане. Большая глубина вокруг рифа еще не гарантировала, что поблизости нет других рифов и что «Святой Енох» не рискует сесть на мель снова. Ведь «Рептон» налетел на риф на расстоянии всего какой-нибудь мили, да так неудачно, что сразу пошел ко дну.
Поскольку подобные соображения приходили в голову всем, то естественно разговор зашел об английском китобойце. А вдруг кому-нибудь из экипажа удалось спастись? Может быть, их вельботы пытаются обнаружить «Святой Енох»?
Капитан Буркар и команда напряженно вслушивались в тишину. Никаких криков слышно не было, и по всей вероятности, ни один из матросов «Рептона» не уцелел в этой чудовищной катастрофе.
Прошло три часа. Начинался отлив, и больше не было надежды, что корабль снимется с мели сам. Впрочем, разница между уровнем прилива и отлива была весьма незначительной. Скорее всего этот риф выступал над поверхностью только во время полнолуния.[172] Месье Эрто заметил, что уровень воды существенно не изменился, если судить по отметкам, сделанным на корпусе судна, и промерный шест все время упирался в шершавое дно на глубине пяти футов.
Таково было положение. Какова будет развязка? Удастся ли «Святому Еноху» продолжить плавание? Или люди будут вынуждены покинуть судно, прежде чем буря разобьет его в щепки? На борту тридцать три человека, и все они могут разместиться в вельботах с запасом пищи на несколько дней… Но каково расстояние до ближайшего берега? А если от берега их отделяют сотни миль?
Месье Буркар решился пожертвовать грузом. Может быть, облегченное на несколько сотен тонн судно во время прилива приподнимется на столько, что экипажу удастся снять его с мели!
Решение принято, и экипаж взялся за дело, проклиная, конечно, несчастный случай, лишавший их того, что заработано за время последней кампании.
Боцман Олив подгонял людей. При помощи талей, закрепленных у обоих люков, бочки поднимали на палубу, а затем бросали в море. Одни сразу же шли на дно, другие при падении разбивались о риф, и их содержимое растекалось по поверхности моря. Вскоре «Святой Енох» был окружен слоем жира, как будто он вылил его за борт, чтобы усмирить бушующие волны. Никогда еще море не было таким спокойным. Никакого движения на поверхности моря, ни вокруг рифа, ни дальше, хотя месье Эрто обнаружил течение, идущее с северо-востока.
Скоро должен начаться прилив. Облегчение судна могло дать результаты только в момент, когда прилив достигнет максимальной высоты. В запасе было еще три часа, и этого достаточно, чтобы завершить работу к нужному моменту. Но терять время нельзя, иначе «Святой Енох» останется на мели до следующей ночи, а уходить от рифа гораздо лучше при свете дня.
Поднять из трюма восемьсот бочек — тяжелая работа, требующая к тому же немало времени. К пяти часам половина работы была сделана. Уровень воды поднялся уже на три или четыре фута, и казалось бы, частично облегченное судно должно это почувствовать. Однако не ощущалось ни малейшего движения.
— Черт бы его побрал… можно подумать, что наш корабль приклеился к этому месту! — сказал боцман Олив.
— И не ты его отклеишь! — пробормотал Жан-Мари Кабидулен.
— Что ты говоришь, старик?
— Ничего!.. — ответил тот, бросая в море пустую бочку.
Надежды на то, что туман рассеется, не осуществились. Ночью он грозил стать еще более плотным. А стало быть, если судно снимется с мели при следующем приливе, капитану Буркару будет очень непросто вывести его из этих опасных мест.
Примерно около шести часов, когда сумерки уже окутывали горизонт, откуда-то с запада послышались крики, и в тумане замелькали огни. Стоявший на баке боцман покинул свой пост и бросился к капитану.
— Капитан… капитан… послушайте. Вон там… похоже…
— Да… зовут! — подтвердил лейтенант Кокбер.
Экипаж охватило волнение.
— Тихо! — приказал капитан Буркар.
И все прислушались. Действительно, откуда-то издали доносились крики. Вне всякого сомнения они были обращены к «Святому Еноху». По знаку капитана Буркара раздался дружный крик:
171
Руслени — неширокие площадки, расположенные на уровне верхней палубы с наружной стороны борта. Служат для отвода вант.
172
В новолуние Солнце и Луна находятся по одну сторону от Земли на одной линии; их силы притяжения складываются и вызывают на линии притяжения максимальный подъем воды. Это положение Луны и Солнца относительно Земли называется в астрономии сизигии. В полнолуние Солнце и Луна находятся по разные стороны от Земли. В этот день высота прилива минимальна. Такое положение Луны и Солнца относительно Земли называется квадратурой.