— Знаю, капитан, и эта школа меня не страшит.
— Наши кампании, месье Фильоль, не только опасны, но порой и весьма продолжительны. Все зависит от обстоятельств… Кто знает, когда «Святой Енох» вернется из плавания, может быть, даже через два или три года?
— Когда вернется, тогда и вернется, капитан. Главное, чтобы все, кого он взял на борт, прибыли в порт вместе с ним!
Месье Буркар был в высшей степени удовлетворен и подобными мыслями и способом их выражения. Безусловно, ему будет хорошо работать с доктором Фильолем, если, конечно, полученные о Фильоле сведения позволят ему подписать с ним контракт.
— Месье, — сказал он, — я полагаю, у меня не будет ни малейшего повода пожалеть о знакомстве с вами, и надеюсь, что завтра же, как только я буду располагать необходимой информацией, ваше имя появится в судовом журнале.
— Так стало быть, до скорой встречи, капитан, — ответил доктор, — а что касается выхода в море…
— Выйти в море мы могли бы хоть завтра с вечерним приливом, если бы удалось найти замену бочару, как я уже нашел замену врачу…
— А!.. Так у вас еще не укомплектована команда?
— К сожалению, нет, месье Фильоль, на этого беднягу Брюлара рассчитывать совершенно невозможно…
— Он серьезно болен?
— Да, его руки и ноги скопаны ревматизмом… Но можете мне поверить, приобрел он его отнюдь не во время плавания на «Святом Енохе»…
— Но, капитан, мне кажется, я могу порекомендовать вам бочара…
— Вы?..
И капитан готов был уже рассыпаться, как обычно, в благодарностях в адрес этого ниспосланного ему Провидением[19] молодого врача. Ему показалось, что он уже слышит стук деревянного молотка по клепкам бочек в трюме. Увы! Эта радость была непродолжительной, и он грустно покачал головой, когда доктор Фильоль добавил:
— Разве вам не приходило в голову пригласить папашу Кабидулена?
— Жана-Мари Кабидулена с улицы Турнетт?! — воскликнул месье Буркар.
— Его самого! Разве в Гавре да и где бы то ни было еще может быть другой Кабидулен?
— Жан-Мари Кабидулен! — повторил капитан Буркар.
— Он самый.
— А откуда вы знаете Кабидулена?
— Потому что я его лечил.
— Значит… он тоже болен? Можно подумать, что на бочаров обрушилась эпидемия!
— Нет, успокойтесь, капитан, рана на большом пальце, уже зажившая, не мешает ему держать в руках скобель. Это здоровый человек, крепкого сложения, очень бодрый для своих лет, ему не больше пятидесяти, и он вам как раз подойдет.
— Может быть, может быть… — задумался месье Буркар. — К несчастью… если вы знаете Жана-Мари Кабидулена, я тоже хорошо его знаю и не думаю, чтобы хоть один капитан согласился взять его на борт.
— Почему?
— О! Он отлично знает свое дело и был не в одном плавании… последний раз уже лет пять-шесть назад…
— Так скажите мне, месье Буркар, почему же никто не захочет взять его на борт?
— Потому что это пророк несчастья, месье Фильоль, потому что он без конца предрекает ужасы и катастрофы, потому что если его послушать, отправляясь в плавание, то оно должно быть последним и живым из него никому не вернуться. А потом, эти его россказни о морских чудовищах, которых он якобы встречал и встретит еще! Видите ли, месье Фильоль, этот человек может деморализовать всю команду.
— Вы шутите, капитан?
— Отнюдь нет!
— Но… поскольку никого другого нет и поскольку бочар вам нужен…
— Да, конечно… раз уж другого нет! И все-таки мне никогда бы не пришло в голову обратиться к нему! Но что поделаешь, когда не можешь взять курс на север, берешь курс на юг… И если бы папаша Кабидулен согласился… нет-нет, он не согласится.
— Но попробовать-то можно.
— Нет… бесполезно… И потом Кабидулен… это Кабидулен! — повторял месье Буркар.
— А может быть, все-таки навестить его? — предложил месье Фильоль.
Охваченный сомнениями, капитан Буркар то скрещивал на груди руки, то растерянно опускал их, взвешивая мысленно «за» и «против». И качал головой, словно отказываясь впутываться в скверную историю. Наконец, желание поскорее выйти в море одержало верх над всеми прочими соображениями.
— Пойдемте! — решился он.
Через минуту они покинули грузовой причал и пошли по направлению к жилищу бочара.
Жан-Мари Кабидулен, крепкий мужчина пятидесяти двух лет от роду, с картузом из выдры на голове и в большом коричневом фартуке, оказался дома в своей комнате на первом этаже в глубине двора. Дела его шли не слишком хорошо, и, не будь у него кое-каких сбережений, он не мог бы себе позволить посещать каждый день маленькое кафе напротив, чтобы сыграть партию в манилью[20] с бывшим смотрителем маяков в Ла-Эве.
19
Провидение, Промысел — по христианскому вероучению — непрерывное попечение Бога о Вселенной; также название верховного существа, управляющего всеми мировыми событиями.