- А вопрос, Иван Иваныч, в том, - повышаю я голос, - почему это меня забрали, а полукриминальных элементов ваших не забирают?
Иван Иваныч замолкает и смотрит на меня исподлобья. Потом медленно, с паузами, будто разжевывая («Или придумывая на ходу» - подсказывает мне внутренний голос), говорит:
- Потому что они уже свиньи. А вы еще нет. Вы свое наказание-то запомнили? Как оно называется? В чем заключается?
- «Окончательное освинение», - от слова этого меня почему-то в дрожь бросает. - Вы из меня свинью сделаете.
- Точно, - мрачно кивает он. - Потому что из вас мы ее можем сделать. А из них - нет. Они и так... - он как-то неопределенно машет рукой в воздухе.
- А что, другой никакой процедуры для них нет? Типа там, я не знаю, «забой окончательных свиней», - я ухмыляюсь.
А вот Иван Иванович смотрит на меня с какой-то печалью.
- Нет... - он задумывается, а потом машет рукой, с выражением «будь-что-будет» на лице. - Знаете, открою вам небольшой секрет. С окончательными, как вы выразились, свиньями работает второй отдел. Они там над чем-то глобальным трудятся! - у Ивана Иваныча даже глаза загорелись, он придвигается почти к самому моему лицу, опуская голос до горячего шепота: - Методы положительной реморализации! - и, увидев мое, очевидно, не сильно впечатленное лицо, поясняет: - Это же как гипноз! Нет, даже как программирование! Первый шаг к идеальному человеку! С абсолютной моралью и ценностями, действительно вечными, а не до первого оправдания! - он отодвигается подальше и смотрит на меня с явным самодовольством. - А вы говорили, мы чушью занимаемся! То-то же!
- А разве люди к идеальному состоянию не сами должны прийти? - срывается у меня наивный вопрос.
- А что, мы разве не сами до этого метода додумались? - все так же самодовольно спрашивает он. - Сами! Так что тут демагогию можно развязать только по поводу понятия «сами». В узком его смысле рассматривать или в широком. Но этого мы с вами делать не будем, потому что мы уже почти приехали.
Я опять выглядываю из-за водительского сиденья и чувствую укол в шею.
***
- Вавававава! - говорит далекий голос сквозь ватный туман. Я пытаюсь раскрыть глаза.
- Вававававава! - повторяет голос, и мне прилетает звонкая оплеуха. Мое зрение с трудом фокусируется на белом потолке, на фоне которого черный силуэт в медицинской шапке тянется к моему лицу.
И именно в этот момент я чувствую настоящий страх. Не ту легкую панику, что я испытывал, пытаясь найти деньги, не то удивление, каким отразились в моем сознании амбалы на пороге, не та полуреальная тревога в машине, а настоящий страх.
«Где я?! Кто они?! Что происходит?!»
Я пытаюсь закричать, но не могу. Мои губы не открываются, только натягиваются, будто бы слиплись. Или...
«Зашили! Они мне рот зашили!»
Медицинский силуэт грубо раздвигает пальцами мои веки и светит в глаза. Один, потом другой. Медицинский силуэт убирает руки и уходит из поля зрение, к моей груди прикасается что-то холодное. Я подпрыгиваю на... кушетке? Я пытаюсь. Но чувствую сопротивление в запястьях и на лодыжках.
- Не дергайся! - рявкает медик. - Сделай вздох... - я делаю. - Выдох... - я делаю.
Ненавижу медосмотры. И врачей грубых тоже ненавижу.
***
...
После... я не знаю, наверное, после проверки простаты, мою кушетку вновь приводят в горизонтальное положение (да, ее переворачивали, специально для этой процедуры). Медицинский силуэт (хотя за время осмотра я смог разглядеть не закрытую маской часть его лица - сведенные к переносице черные брови и холодные глаза, выразительные, как забитая раковина с мутной водой), ни слова не говоря, с упругим хлопком стягивает синие перчатки и уходит куда-то. Слышится скрип ржавых дверных петель. И голоса:
- Ну, все нормально? - знакомый голос Ивана Иваныча.
- Нормально, отличное сырье, - высокий каркающий шепот. Видимо, мой врач. - Приказ уже есть?
- Конечно. Вот.
Пауза.
- А препараты? - каркающий врач недоволен.
- На прошлой неделе тебе отписывали, - я прямо вижу, как Иван Иваныч хмурится.
- Угу. Отписывали. А свиней сколько отписывали?
Слышен вздох Ивана Ивановича.
- У тебя что, совсем препарат вышел?
- На этого хватит. Но потом...
- Что потом, что потом? - злится Иван Иваныч. - Знаю я, что потом. Стойло потом! А стойло-то тоже не резиновое! Его второй отдел оккупировал, а мне куда моих свиней прикажешь девать?! Дома у себя, в сортире запереть?! К батарее пристегнуть?! А?! Куда?! Что молчишь?!
- Что ты на меня-то орешь? Я тебе что ли этих свиней спихиваю?! - врач тоже переходит на повышенные тона. - Вы сами-то думайте, я один на пять отделов! Или вы думаете, я его из берез собираю?! Как сок?! И за ночь - ведро, да?!