— Что-то случилось? — прервал слишком затянувшееся молчание мальчик.
— Нет, только хочу спросить. Нет, не спросить. Хотя, я… В общем, наверное…
— М-да, а как это будет по-русски? Ты уж определись, пожалуйста. Что, экзамены сданы, думаешь, можно расслабиться? — поддел он Риту.
— И гуманитарий, и техник, не много ли на себя берёшь? — покосилась на него ученица. — Хочу рассказать.
— Да, рассказать и спросить — это ближайшие синонимы!
— Тьфу на тебя! Будешь ты слушать, не будешь, я всё равно расскажу! — неожиданно разгорячилась Марго, быстро перебив парня, чтобы успеть высказать свою мысль к месту, и описала случай, произошедший этим утром на входе, при обыске, не забывая при этом пристально всматриваться в лицо собеседника. Ник периодически на протяжении её рассказа долго и громко смеялся, и смех его неприятно отзеркаливал эхом от стен.
— Ха-ха! Бедный парень, ха-ха!
«Не он», — разочарованно вздохнула про себя Рита, без удивления отмечая нарастающее раздражение и скуку. Волнение по поводу экзамена уже немного поумерилось (действительно, нервами ничему уже не помочь, что будет, то будет), и девочка уже не так нуждалась в общении с другим человеком как в способе отвлечься. Она вообще была весьма недружелюбным и зажатым в общении подростком, тем более если собеседника едва знала в лицо, и теперь ей отчаянно хотелось как-нибудь избавиться от спутника, позвонить родителям, поговорить с ними обо всём, прийти домой… Мальчишка, похоже, чувствовал то же самое, но никак не мог придумать, как закончить диалог приличным образом, и они продолжали вдвоём плестись по коридору в сторону выхода в абсолютном безмолвии. На самом деле, чаще всего Маргарите нравилось гулять молча (потому что чаще всего гуляла она одна))), особенно с папой, так как тот тоже был не особенно словоохотлив и с такой же лёгкостью и удовольствием переносил тишину, но в данном случае всё было иначе. Пропасть между малознакомыми людьми не может заполниться иначе, кроме как словами, а в противном случае только разрастается, усугубляя взаимоотношения собеседников. Ник, вдруг вспомнив, что они совершенно забыли про личные вещи, оставленные на хранение сопровождающим их педагогам, покинул-таки девушку на некоторое время, отыскивая кабинет, в который были посажены на время экзамена все преподаватели. Вернулся парень, по-джентльменски неся в правой руке Риткин рюкзачок, очевидно, отданный ему учителем. Последняя коротко поблагодарила его и снова повернулась к дверям — она на финишной прямой! Девочка уже повернулась к Никите, собираясь с облегчением распрощаться.
— Молодой чело… Молодой человек! — вдруг раздался чей-то голос сзади.
Ник порыскал глазами по сторонам и, лишь убедившись, что он со своей барышней здесь единственный, кого можно было бы окликать, осторожно повернулся.
— Да-да? — так же осторожно спросил юноша.
— Нет, не вы. Позовите своего друга, пожалуйста.
Первую секунду лицо парня представляло собой каменную маску. После чего его глаза едва не вылезли из черепа, ноздри раздулись, и мальчишка стремительно отвернулся от мужчины (голос однозначно был мужской), зажимая рот ладонью, дабы хоть немного заглушить хохот. Марго же, воспылав почти искренним праведным гневом, смешанным со смешливостью, оглянулась на, кажется, местного учителя и абсолютно спокойно и вежливо осведомилась:
— Простите, что-то произошло?
Ещё более забавным момент делало то, что у выпускницы был приятный, медовый и всё же низкий для женщины голос, но девушка даже с коротко стрижеными волосами оказалась весьма миловидной.
— Ой, — пробормотал смущённый пожилой педагог, — я просто хотел сказать, что… Вот, вы обронили, из пиджака выпало… — и протянул ей небольшую сложенную бумажку. Ученица подошла к мужчине, забрала у него листочек, поблагодарила и с любопытством посмотрела на предмет, скорее всего, записку, в своих руках. Дело в том, что этим утром она одевалась впопыхах, и, разумеется, ей в голову не пришло даже посмотреть, чистой ли была форма, не то, что проверить на наличие посторонних предметов в карманах, и теперь Марго ни малейшего понятия не имела, что же здесь написано. У неё аж руки зачесались, так хотелось скорее развернуть этот клочок.
— О, а что там? — раздался совсем рядом голос Ника. Девочка незаметно с раздражением повела бровями и спрятала бумажку. Вот же, везде суёт свой нос!
— Слушай, а забавно получилось, да? — быстро сменил тему парень.
— Очень! — фыркнула девушка. — Меня спутали с парнем.
— Ага, но зуб даю, что ты именно этого и добивалась, — и на вопросительный взгляд знакомой продолжил. — Я имею в виду, эта одежда, причёска. Кстати, стиль унисекс!
— М-м-м-м, возможно, — не стала спорить та.
— А ведь правда, я уже не помню, когда в последний раз видел тебя с длинными волосами…
— В четвёртом классе, — быстро ввернула Рита.
— Жалко… У тебя такие красивые волосы были! Густые, длинные, загляденье, — сделал комплимент Никита, просто чтобы хоть что-то сказать, очевидно, почувствовав тупиковость диалога.
— Спасибо, — кивнула выпускница и зачем-то поделилась, — возможно, через несколько лет твоя мечта исполнится.
— Неужели решила отращивать? — спросил парень.
— Пока не знаю… Через два месяца скажу.
— Ух ты, как всё сложно, — оценил он. — Объяснишь?
— А чего объяснять, — отмахнулась та, — мы с мамой поспорили на кое-что.
— На что? — спросил парень дежурно.
— На… а, не важно. Не хочу рассказывать раньше времени.
Собеседник без сожаления отвернулся, и в этот момент его профиль осветил свет солнца, бьющий из окна. Рита подумала, глянула на юношу и достала-таки снова тот таинственный листочек.
— О-о-о-о, это же его тебе вернул старик? — загорелся непритворным любопытством Ник, наблюдая за тем, как его спутница разворачивает клочок. Она кивнула и, с неким трепетом расправив бумажку, всмотрелась в её содержимое. Вдруг Ритино лицо смертельно побледнело, пальцы мгновенно скомкали листок, и вид девушка приняла предобморочный.
— Что там? — заволновался парень. — Признание в любви к тебе от тайного поклонника?
— Пошёл к чёрту, — слабым голосом сказала Маргарита, передавая мальчишке записку. Он пробежался глазами по неровным строчкам. Сначала парень даже не понял, что здесь было накарябано, но через несколько секунд мозг перестал выискивать русский лексикон и переключился на другой отсек знаний. Глаза выпускника полезли на лоб.
— Воооот значит, как ты получаешь свои высокие баллы! — громко, но недостаточно, чтобы быть услышанным кем-то ещё, кроме них двоих, съехидничал он. Девушка стояла ни жива ни мертва. — Всё расскажу экзаменаторам, всё расскажу! — насмехался он.
— Я не знала, что это. Что это у меня, — прошептала одиннадцатиклассница так, что вряд ли у кого-то могли возникнуть сомнения в её искренности. — Я же сделала это… — она забрала обратно бумагу, вдоль и поперёк исписанную формулами по физике за последние несколько классов, — …Я сделала это около года назад, перед итоговой контрольной работой, потому что где-то услышала, что написание шпаргалок помогает усвоить и закрепить материал…
— Оправдывайся, сколько хочешь, но меня тебе больше не обмануть!
— Никита, — Марго не обратила внимания на его подтрунивания, — а ты представляешь, что бы было, если бы ЭТО вывалилось во время?..
Выпускник посмотрел на ослабевшую от ужаса и переживаний подругу и без стеснения залился неудержимым смехом.
Ростерия. Философия, политика и цыганские сказки
Очень многие говорят, мол, людям свойственно запоминать только самые плохие и отвратительные моменты из жизни, остальное, хорошее и позитивное, оставляя позади. Я же так не считаю, скорее даже наоборот. По-моему мнению, мозг человека ставит перед собой ровно противоположную задачу: заставить сожалеть о прошедшем, невольно его идеализируя. Всё, что бы мы не оставили навсегда в прошлом, подвергается строжайшей чистке, отчего воспоминание практически о каждом, даже очень неприятном предмете откладывается в нашей голове как что-то лучистое, лучшее и достойное сожаления. Например, я. Никогда не любила свой загородный домик. Нет, вы сами посудите, сколько в деревенской жизни недостатков по сравнению с городской: во-первых, гораздо меньшее количество удобств и худшее их качество (чего стоит только процесс помывки или необходимость топить печь, не ради забавы, а чтобы просто, по-настоящему, не замёрзнуть); во-вторых, разнообразие и обилие летучих кусающих, жалящих тварей-кровопийц; в-третьих, почти полное отсутствие новых, особенно привычных для молодёжи, развлечений; и, наконец, нескончаемая, постоянная черновая, грязная работа, подобная перекапыванию грядок, которую я терпеть не могу. Однако в силу некоторых обстоятельств, мне было ниспослано счастье: деревня с тем ветхим загородным домиком, пригодным разве что для ночёвки, исчезла, осталась нематериальным воспоминанием, и вот ведь незадача, не прошло и пары лет, как я с удивлением обнаружила невольную тоску, связанную с ранее нелюбимой дачей. Как ни старалась, не могла я воскресить в памяти то отвращение, постоянную усталость и желание поскорее вернуться в родную квартиру, нет, я знала, что там мне приходилось поминутно дёргаться от комариных укусов, стирать в холодной воде бельё вперемешку с утопившимися мухами, скучая, искать хоть каких-нибудь сверстников и по ночам укутываться в несколько пуховых одеял, знала, но не чувствовала, не видела больше этого. Вопреки всему, я вновь хотела побывать в том странном месте и скучала. Скучала по вдохновению. В конце концов, даже там были идеальные моменты, например, прохладные вечера со светлым, розовым закатом, чернеющими на его фоне старыми деревенскими избушками, прелестными какой-то деревенской прелестью, зелёной высокой непослушной травой и огромными берёзами, осинами, дубами; особенно забавные, а порой и таинственные интриги и ссоры между соседями, переходящие в какой-то мистицизм и подозрения друг друга в ведьмовстве. Всё вышеописанное было романтично, волшебно, вдохновляюще, так невероятно вдохновляюще, и теперь мне этого не хватало. Неужели именно подобными ощущениями руководствуются люди, приобретающие загородные домики, или эти чувства возникают только в городских жителях, вроде меня? Не знаю…