Олеся рассерженно вздохнула.
— А ты разве не помнишь? Наверное, совсем маленькая была… Твой отец и Олег Ярославович раньше соперничали за звание фаворита.
— Да? И что? — с замиранием сердца поторопила Елизавета.
— А сама не догадываешься? Чуть больше года назад, после Выборов, Семья Лихоборовых была облагодетельствована. Говорят, Олег оказал какую-то большую услугу нашему королю.
— Да, он раскрыл заговор против правительства.
Олеся от неожиданности коротко взвизгнула и подпрыгнула, как только она умела это делать, услышав совсем рядом голос мужа, а девочка беззастенчиво принялась разглядывать его.
— Значит, когда я была совсем ребёнком, в нашей стране назревала революция? — спросила Лизавета с восторгом, свойственным всем активным подросткам, осознающим, что и на их коротком веку творилось что-то интересное и романтичное.
Николай ухмыльнулся.
— Пойдём, — он подтолкнул женщин в сторону особняка, на который девушка до этого и не обращала внимания, — нас уже заждались.
— Нет, вы только посмотрите на это! — возмутилась Олеся, очень внимательно рассмотрев поместье Лихоборовых. — Думают, что им отныне всё можно и прощается!
— А я-то ждал, когда ты поймёшь, о чём я говорю, — ухмыльнулся отец.
— А в чём, собственно, дело? — вмешалась Лизавета.
— Совсем не ценят того, чем нас одаряет Земля, — поцокал языком Николай. Голова девочки безостановочно крутилась, поворачиваясь то к одному, то к другому родителю. — И это-то странно, ведь именно им достался самый ценный дар…
— Ничего странного в этом нет, — отрезала мать, — они получили, что хотели, и ради чего, клянусь вам, на коленках без стеснения ползали, и сразу же встали, с коленей-то, отряхнулись, маску раболепную сняли… А что? Сила теперь их по праву, не отнимешь!
— Не думал я, что такое скажу, но, дорогая, постарайся быть повежливее с ними, в конце концов, они здесь хозяева…
— Хмммм… Однако! Готова поспорить, — мама проигнорировала последнюю реплику мужа, — что до того, как стать частью королевского двора, они себе такого не позволяли.
— Конечно, — согласился папа. — Ни разу. Все их дворцы и дома были построены по оптимальному плану, разработанному ещё твоим прапрапрадедом, Якобом.
— Да что случилось? — рассердилась Лизавета, не понимающая больше половины диалога и удивлённая столь резкой сменой материного настроя.
— А ты не видишь? — удивлённо повернулся Николай к дочери и показал ей на распластавшийся перед ними особняк. Да, он совсем не был похож на другие, в том числе и их, поместья; в отличие от тянущихся вверх, расширяющихся к крыше домов, что старались занять как можно меньше места на земле, чтобы не травмировать лишний росточек, это плоское, огромное по площади здание, развалилось на почве, впиваясь в неё своим тяжёлым фундаментом, погребая под собой миллионы тонких, жаждущих света травинок. Даже цвет замка был какой-то не такой, не живой — чёрно-серый.
— Поняла? Как тебе такое? — удовлетворённо спросил папа.
— Это, конечно, не очень хорошо, но ничего ужасного и стоящего таких переживаний я не вижу, — с деланым пренебрежением пожала плечами та, просто потому, что любила спорить и не собиралась полностью разделять родительское мнение, как-то раз в детстве услышав, что у каждой личности точка зрения должна быть своя.
— Ничего ужасного? — ахнула мама. — Да ведь это же личное оскорбление!
— Кому? Земле? — фыркнула девушка.
— Нет, нам. Не знаю, чем ты нас слушала, но, видишь ли, девяносто девять процентов всех особняков построено по гениальной схеме, благодаря которой количество травмированной почвы сводится к минимуму. Данный проект был разработан, а после рассмотрен и с почестями принят и утверждён самим королём ещё в сто двадцатом году, а изобретателем этого самого проекта…
— …Является твой давний предок, великий архитектор, Якоб Никитич.
— А наш дорогой Олег Ярославович отказался от, можно сказать, нашего плана именно тогда, когда решил пригласить нас.
Девушка от такого беспрестанного словесного потока с обеих сторон едва сдержалась, чтобы не присесть и не закрыть уши. На самом деле она прекрасно поняла, чем Николай с Олесей так возмущены (а ещё поняла, что лучше с ними не спорить), но ей показалось, что родители слишком мнительны и драматизируют, в смысле, Елизавета сильно сомневалась в том, что первой целью Лихоборова старшего во время строительства поместья являлось нанести оскорбление бывшему сопернику, и лишь потом — устроить себе комфортную жизнь. Неужели он действительно оказался столь дальновиден, что заранее от корки до корки освоил курс современной истории, надеясь, что там будет фигурировать носитель невзлюбившейся ему фамилии, а потом составил хитроумный план, дабы как-то осквернить его память и показать это противнику? Если правда, то он просто гений злодеяний и вполне заслуживает звания королевского фаворита. Блондинка аж заухмылялась, так ей понравился созданный ею чуть ли не пиратский образ мужчины, который обязательно должен был кардинально измениться после посвящения. «Но, конечно же, в реальности всё будет совсем не так», — вздохнула про себя она.
— Чего ты улыбаешься? Мы тебе возмутительные вещи объясняем, а ты хихикаешь! А может, ты и вовсе нас не слушаешь?
— Нет, слушаю, но мне показалось, что, как гостю, невежливо мне будет хмуриться при хозяевах, — хихикнула девочка. Заболоцкие старшие побледнели и обернулись, не забыв натянуть на лица донельзя искреннюю радость. По мощёной дорожке навстречу только прибывшим направлялись трое, двое из которых также корчили улыбки от уха до уха, а тот, что шёл посередине и чуть позади, и вовсе не стыдился своих чувств, поэтому, недобро сморщившись, уставился на Лизавету. Она же, в ответ на его гримасу, с каким-то садистским удовольствием воссоздала на своём фарфоровом личике самое сахарное, ванильное и очаровательное выражение, на которое только была способна. Ах, да, я совсем забыла представить новых людей, итак, справа налево: отец семейства, уже известный вам Олег Ярославович — мужчина высокий, статный, черноволосый, но с беспечным выражением больших светлых глаз («не пират», — подумалось девушке); его жена Ольга Викторовна — довольно крупная… Да что там, весьма толстая женщина со светло-русыми волосами; ах, совсем забыла, худой паренёк Илья, тот самый, посередине, сильно похож на старшего Лихоборова, но взгляд тёмный, поумнее и позлее.
— Добрый день, — вежливо поздоровался отец, и Олег в ответ учтиво склонил голову, после чего мужчины обменялись рукопожатиями. Дамы приобняли друг друга за локти пальчиками и, немного наклонившись вперёд, легонько поцеловали губами воздух около щеки знакомой. Мальчик сумрачно подошёл к Лизе, которая только и дожидалась момента, чтобы кокетливо протянуть ему отставленную для поцелуя руку, и он крепко, до хруста, сжав ладонь гостьи, клюнул её запястье. Блондинка незаметно поморщилась и потрясла травмированной кистью. Наконец с любезностями покончено.
— Ах, Лизаветочка, выглядишь сегодня обворожительно! Впрочем, как и всегда, — быстро добавила Ольга, тем самым лишив девочку возможности двусмысленно истолковать комплимент.
— Да, это правда! Здравствуй, Лизанька, — обратился к ней уже хозяин особняка. — Значит, эта прелестная девочка твоя дочь? Жаль, раньше не был знаком, — теперь он говорил с её отцом.
— Ой, а где же ваша младшая, Сашенька? — спросил Олег таким тоном, словно вообще сомневался в наличии этой самой младшенькой.
— К сожалению, Александра заболела и не смогла поехать с нами.
— Какая жалость. Когда вернётесь, обязательно передайте ей наши пожелания скорейшего выздоровления.
— Конечно, спасибо. Илья-то, как я посмотрю, так возмужал. А какой высокий! Сколько вашему сыну, семнадцать?
— Только недавно исполнилось шестнадцать, две недели назад праздновали.
— Надо же, всего лишь на полгода старше нашей Лизы!
«Очень странная традиция», — подумала девушка: «хвалить друг друга посредством лести детям».
— Да, почти ровесники… — пустая фраза, если не продолжать эту тему и не вкладывать в свои слова никакого намёка. Очевидно, именно это и хотели сделать Лихоборовы, всего лишь по постоянному родительскому рефлексу сватать своё дитятко к любому представителю противоположного пола примерно того же возраста, но потом вспомнили одну маленькую деталь и осеклись на полуслове, неловко прервав диалог.
— Думаю, уже пора идти в дом, вдруг погода начнёт портиться… — прервала молчание Лихоборова и повела всех за собой к поместью. Чем ближе девушка подходила к дворцу, тем меньше понимала, почему так назвала его про себя, ведь если, издалека разглядывая этот одноэтажный пласт горной породы, девочка надеялась, что просто не всё смогла рассмотреть из-за кустов, то теперь, один на один с этим собирательным образом всех казематов, она не разочаровалась, а почувствовала себя крайне неуютно при мысли, что ей придётся переступить через этот порог. А где же высокие белые с бирюзой башенки? Где острые шпили и большие фигурные окна? Где, в конце концов, изогнутый мостик с периллами через речку и арка с воротами? Да даже простой разводной мост через небольшой прудик с тиной (хотя тина — уже перебор) был бы лучше, чем ничего! Собственный особняк, казавшийся раньше Лизе недостаточно романтичным и красивым, вмиг приобрёл статус замка. Фавориты же богатые, очень богатые люди, неужели не могут себе позволить чего-то более приличного? В следующий момент Елизавета ощутила тычок под рёбра со стороны матери — кажется, вся гамма чувств девочки отобразилась на её лице. Действительно, надо брать себя в руки; итак, преодолеваем входную дверь… Удивительно, но внутри совсем не так плохо, как представляется, когда осматриваешь поместье снаружи. Точнее, совсем неплохо. Стены покрыты светлым деревом, пол вымощен чем-то, похожим на брусчатку, множество свечей и канделябров. Лихоборовы явные ценители старины и антиквариата, потому что девочка не заметила ни одного нового, облегчающего жизнь механизма, коими доверху набит её деревенский дом. А может, всё дело в Жизни? Теперь они могут что-то особенное, и им все эти изобретения без надобности? Мало ли, в чём заключается Сила Земли. Ох, как же тяжело ничего не знать. Всё то время, пока Заболоцких вели куда-то вглубь здания, хозяева рассказывали про размещение комнат, форму особняка, особенности строения и всё тому подобное. Лизавета честно пыталась слушать и впитывать все знания и информацию, касающуюся архитектуры — в будущем пригодится — но поняла мало; например, что направляются они в Большую столовую, которая находится в самой середине дома и немного углублена в землю, а ещё, что все коридоры здесь представляют собой один лабиринт. Девушка ощутила совершенно неожиданный приступ панической клаустрофобии.