Чем ближе обе семьи подходили к центру, тем больше различной прислуги встречалось им на пути. Её было много, словно муравьёв, и Елизавете пришло в голову, что почти все дворецкие непостоянные и вызваны лишь на сегодняшний день, чтобы обеспечить достойный приём и продемонстрировать достаток хозяев. Не напрасно мама вызвала нескольких людей к сегодняшнему завтраку, подготовка здесь явно не лишняя. «Но если бы все коридоры в этом особняке были по-настоящему запутаны, и проходы знали бы только Лихоборовы и перманентная прислуга, то все остальные девяносто процентов поваров, официантов и прочих уже давно бы заблудились, а значит, Олежа сильно преувеличивает, эм, извращённость конструкции своего дома», — успокаивала себя блондинка. Надо же, она сама и не заметила, что встретив в детстве уважаемого ею Олега Ярославовича и признав его «не пиратом», она сразу же изменила своё к нему отношение и даже про себя стала называть его так уменьшительно-пренебрежительно (не ласкательно!) — Олежик. Спустя несколько минут вся процессия зашла в огромный зал со множеством стоящих в ряд подсвечников, со стенами, выложенными мозаикой, и большим прямоугольным столом (девушка почему-то ожидала, что он будет круглым, и теперь чувствовала себя обиженной. Она вообще старалась выискивать изъяны во всём, что здесь видела, во-первых, из-за нелюбви к некоторым членам этой семьи, во-вторых, чтобы мысленно оправдаться перед Санькой). Абсолютно пустая зала, если не считать пары слуг-поварят, бегающих туда-сюда с пустыми подносами.
— Итак, вам, как первым прибывшим, предоставлена величайшая честь — выбрать самое лучшее место, — Лихоборов старший хитро прищурил глаза, но в меру, только чтобы дать понять, что шутит. Его жена так же в меру хихикнула, а сын едва заметно улыбнулся. — Отдаю вас на милость моих людей.
— А вы, куда-то уже уходите? Успели поесть перед нашим приходом? — отец, похоже, решил поддержать шутливый тон беседы, но, как всегда, его остроты были либо не смешны, либо обидны, и в данном случае, судя по тому, как закашлялась Лизавета, стараясь скрыть хохот, совсем неудивительно, что чуть хмурая троица Лихоборовых скоро ретировались под предлогом, что они отправились встречать основную массу только прибывших гостей.
— Ты бы всё-таки следил за языком, милый, — прикрыла пальцами довольную ухмылку Олеся.
— ЗдОрово ты с них спесь сбил, пап! — весело поддакнула дочка, уже окончательно разуверившаяся в эпатажности хозяина, и Николай даже немного зарделся.
— Буду впредь осторожнее, — постарался со степенностью и без озорства сказать он, но не сдержался, — боюсь, больше они нас не позовут.
— А мне больше и не надо, — заносчиво заявила девочка. — Уже почти год, как не надо.
— Слушайте, а я-то думала, отчего нам вдруг оказали такие почести — встретили у самых ворот — а оказалось, это чистая случайность, и мы всего лишь пришли первые, — вставила мама.
— Конечно. Будь мы хотя бы вторыми, сами бы петляли в этих «лабиринтах».
— Я тоже так думаю, но, насчёт лабиринтов, вряд ли это чистая правда… Лиза? Лиза!
— Мммм? — девушка отвлеклась от созерцания девочки-служанки с медной косой.
— Что-то интересное увидела?
— Нет. Разве здесь можно увидеть что-то интересное? Задумалась.
Родители подозрительно оглядели Елизавету и вернулись к разговору, в который иногда встревала и блондинка. Она уже в который раз убеждалась, что ничто не скрепляет так, как обсуждение сплетен, да и Сашке будет что рассказать. Довольно скоро в столовую зашла целая толпа людей, разодетых так же по-вечернему нарядно, и гости начали занимать места. Главный повар, заметив грандиозный наплыв потенциальных едоков, свистнул, что-то крикнул помощникам и сам юркнул на кухню. Хозяин же поместья сел (разумеется, во главе стола) только тогда, когда все остальные были размещены, поднял каким-то чудом незаметно наполнившийся вином, причём только у него, бокал («Может, у него магический дар такой — бокалы незаметно наполнять?» — про себя захихикала Лиза) и начал речь, а девушка тем временем стала разглядывать остальных приглашённых. Надо же, глаза у всех такие внимательные, лица одухотворённые, расчувствовавшиеся, как будто действительно слушают, о чём Олег говорит. Мать периодически бросала на Лизавету взгляды, осуждающие за такое прямое, неприличное и пристальное рассматривание, и словно убеждала повернуть голову к Лихоборову старшему и тоже сделать вид, как будто ей есть дело до его слов, но Елизавета даже не замечала этих жестов. После детального разглядывания комнаты и людей, сидящих рядом, девочка с сожалением пришла к выводу, что все те аргументы о совершенной малоинтересности приёма, выдуманные ей же для Саши, чтобы немного успокоить сестру, могли оказаться совершенно справедливыми. Даже относительных Лизиных сверстников на балу не наблюдалось, а судя по неподходящей форме, размеру и размещению мебели помещения, это предприятие и балом нельзя назвать. Правда, как можно танцевать, если посередине залы стоит огромный стол, и не то, что вальсировать, ходить нужно осторожно, чтобы не задеть какую-нибудь свечу? Блондинка посмотрела на наручные часы и сразу же про себя ругнулась — она забыла сегодня утром их завести, так что теперь точного времени не узнать. Тогда Лиза незаметно отогнула манжеты на мамином запястье, благо, именно на ближайшей руке оказался циферблат. Итак, приём начался в два часа дня, когда Заболоцкие только-только подъехали на кибитке к воротам особняка… Кстати, очень странно, девушка только сейчас поняла, что основная масса гостей опоздала, ненамного, но опоздала. Или родители неправильно поняли и приехали раньше, чем были позваны? Ох, неважно, продолжим: приём начался в два часа дня, а сейчас… Два шестнадцать! Издевательство какое-то! Этот вечер обещает быть долгим…
Два тридцать. Олежа закончил свою речь, поднял, наверное, уже задеревеневшую руку с кубком, и Елизавета только сейчас поняла, что это пятнадцатиминутное нечто было тостом. Пока мужчина говорил, между рядами гостей то и дело появлялись слуги с красивыми кувшинами и наполняли (или подливали в случае особой скорости некоторых приглашённых) прозрачные рюмки до середины бордовой густой настойкой с невероятно дурманящим запахом. Девушка глубоко вдохнула аромат и в нетерпении покручивала тонкую ножку бокала. Наконец-то и к Лизавете подошёл официант, молодой мальчик. Девочка даже особо не рассматривала юношу, что было для неё вопиюще, а лишь резким движением пододвинула свою чарку. А парень, совсем наоборот, очень внимательно разглядывал дворянку и мялся в нерешительности, прижимая к себе заветный кувшин. Девочка не выдержала и поторопила парня: