— Насколько я помню, нам следует идти направо и подняться по лестнице на передний балкон, который мы видели снаружи, — произнёс мужчина сзади, неся в руках шляпу. — Там будет проходить заседание.
— А что это? — девочки махнули в сторону огромного белого цилиндра радиусом не менее десяти аршин и занимающего почти всё пространство.
— Тюрьма, сударыни, — хмыкнул тот.
— А разве все темницы находятся не в Сибре?
— Там расположены постоянные места заключения, а здесь — промежуточные пункты.
«А ведь очень удобно», — пришло в голову Лизавете: «не нужно долго вести до камеры упирающегося вырывающегося преступника — сразу после вынесения приговора под руки его и — оп! — дело сделано. Только стены давят». Троица добралась по кругу до небольшой арки, ведущей к винтовой лестнице (естественно, другая бы здесь и не поместилась) и начали пониматься. По мере продвижения вверх шум приобретал форму множества спорящих голосов.
— Уф, — позволила себе Саня, и Лиза могла её понять: казалось бы, не самое высокое здание, да и блондинке, живущей в башне, не привыкать, но подъём длился бесконечно! «Как такое возможно?» — недоумевала блондинка: «Я уже чувствую себя гайкой на шурупе!». Ступеньки кончились совершенно неожиданно: ни слепящего света, ни длинного коридора, ни указателей — просто вдруг серый щербатый камень под ногами сменился мозаичным чёрно-жёлтым полом, а вокруг…
— Я, конечно, ни разу не была в такого рода заведениях, но представляла их себе совершенно иначе.
— Уф, — утвердительно повторила Саша, а Тимур сзади хмыкнул. «Всё правильно», — убеждала себя средняя Заболоцкая, стирая с лица удивление: «БОльшую часть здания занимает тюрьма, поэтому судье и господам присяжным приходится ютиться здесь. В этом улье». Помещение, в котором оказались вновь прибывшие, так же имело цилиндрическую форму, но, по мнению Лизы, чересчур камерное. Девочки стояли в маленьком подобии пещерки с мутным окном, едва пропускающем солнечные лучи — наверное, балкон, который выглядит снаружи таким большим и открытым. Отсюда гостьи могли в подробностях рассмотреть залу: несколько рядов жёстких стульев, расставленных на полу, и два этажа кресел, наипрочнейше прикреплённых к стенам металлическими штырями… «Как будто в театре — балконы, дополнительные места, хотя, тоже рациональное решение — потолки какие высокие, а площадь маленькая — максимальная занятость пространства». В этих навесных конструкциях сидели юристы, обхваченные для безопасности специальными ремнями, и строчили что-то на белых листах, предварительно подложив твёрдые дощечки под бумагу (нет, никак не привыкнуть), причём остроносые туфли верхних почти касались голов тех, кто сидел ниже.
— Кажется, сейчас башмак слетит-таки с ноги дальнего от нас мужчины и стукнет по макушке его соседа, — прошептала Саша, указывая куда-то наверх рукой. Лизавета против воли забегала глазами в поисках описанной сцены.
— Самая странная комната из когда-либо увиденных мной, — поделилась та, так и не найдя забавной картины.
— А вы думали, Правские процессы славятся только справедливыми решениями? — скептически сощурился Тимур и, увидев работодателей, делающих ему какие-то знаки, подтолкнул к ним девочек. Последние, держась стеночки, послушно прошли до родителей, по-плебейски сидящих на обычных стульях, но вдруг сверху раздался жуткий ржавый скрип. Санька ойкнула, Елизавета задрала голову и увидела железную тесную клетку, очень ненадёжно подвешенную крюком к потолку. В ней… Раскачивался босой грязный худой человек. Подсудимый. Подросток. Девушка схватила оторопевшую сестру за руку и потащила к Олесе и Николаю. Отец прижал палец к губам.
— Почему так тихо? — спросила младшая дочь, с трудом отводя взор от ответчика.
— Ещё не начали обсуждение, только рассматривают дело.
— Прошу молчания, — каркнул судья, ужасно похожий на старую ворону. Он наклонился, опасно натянув ремень на заплывшем жиром теле. — Господа присяжные, вы готовы?
— Какой дерзкий, — озадаченно потёрла лоб Лиза. — Напомните, почему мы выбрали именно это заведение? — теперь на неё зашипели родители, и ей пришлось временно умерить любопытство. А у неё ещё много вопросов, например, зачем их с сестрой сюда привезли, в педагогических целях?
— Итак, начинаем заседание, — один хлопок ладонью по подлокотнику, и стало возможным услышать полёт комара. Похоже, персона в напудренном парике (интересно, откуда пошла такая традиция) очень уважаемая. Оно и видно, если мужчина в любой момент может твёрдым носком туфли поставить «шишку» на лбу каждого в этом зале. — Предлагаю для начала описать ситуацию для неосведомлённых. Алексей Воронов, присутствующий здесь, обвиняется в том, — жалобный скрип наверху, — что, во-первых, нанёс непростительное оскорбление нашей Земле, восстановив Скверные шахты, во-вторых, уничтожил труд множества образцовых граждан, закапывающих гнусные туннели, — «какой похвальный запас синонимов!» — и в-третьих, вторгся на частную собственность и совершил ужасную кражу! — лязг гиббеты[10] всё чаще повторялся, Саша незаметно зажала уши. Подслеповатой Лизе померещилось, что звенья цепи и крюк немного растянулись; она мысленно провела вниз перпендикуляр из середины дна клетки и увидела, что под ней пространство пустует. Значит, судья не отрицает, что конструкция может упасть. Всё интереснее и интереснее. — К сожалению, свидетелей преступления или не существуют, или они отказываются раскрывать себя. Зато нас посетили многоуважаемые истцы, — мужчина сверкнул очками в сторону Заболоцких, — к тому же эксперты обнаружили множество улик, явно оставленных непрофессионалом, кхм, в таких бесславных делах, — к скрипам прибавились всхлипы, присяжные возмущённо зашикали и опять склонились над записями. — Ели нет возражений, то давайте заслушаем господина Олега, — «Немереное количество Олегов!» — Владимировича, нашего следователя.
Поднялся так же сидящий в зале человек, очень похожий на Тимура Остаповича, возможно, тем, что тоже носил тяжёлый плащ и шляпу. И хотя широкие поля скрывали часть лица, девушке он показался знакомым. Внезапно её осенило.
— Саня! — она горячо зашептала сестре на ухо. — Это же Олег Владимирович!
— Спасибо, что просветила, — сумрачно кивнула та, посматривая на осуждённого.
— Ты не поняла. Он ведь бывший Осведомитель, предотвратил несколько побегов и восстаний, но недавно вышел на пенсию и стал известным частным сыщиком, наивостребованнейшим, кстати. Сколько родителям пришлось заплатить?
А откуда ты знаешь? — округлила глаза Александра. — Неужели так увлеклась политологией?
— У тебя свои игрушки, у меня свои, — не стала разъяснять блондинка. — Ох, из-за тебя прослушала его выступление.
— Но ведь ты первая начала разговор… — слова в пустоту. Лизавета уже облокотилась о спинку папиного стула и наблюдала за ходом заседания. Следователь действительно закончил выступление и сел (лаконично, только по делу, ни секунды лишней не занял), судья же взял и продемонстрировал всем с самого начала находившиеся у него улики: зарисовка грязного следа узорной подошвы и обронённую в особняке булавку и показал мальчишке.
— Это же Ваше, я полагаю? Разумеется, я прав, — посчитал он за подтверждение очередной стон.
— Потому что нужно было сначала подумать, что делаешь! — крикнул кто-то из зрителей, которому наскучило постоянное звуковое сопровождение. Поднялось волнение, шум. Хлопок по подлокотнику — и снова затишье.
— Так-то лучше, — удовлетворённо поправил сбившийся парик мужчина. — Если все успокоились, то хочу напомнить: в зале присутствуют прокурор, адвокат, господа присяжные, истцы, ответчик, свидетели процесса. Также хочу напомнить уважаемым заявителем, вы можете прямо сейчас отозвать обвинение и решить конфликт мирно. Если вы соглашаетесь, подсудимый не освобождается от приговора, так как он умудрился нарушить несколько законов.