Кое — как одевшись, мы вывалились из своего домика и потопали в столовую. Там и встретили остальной хмурый отряд во главе с Борисом. Обменявшись колкостями, приступили к еде, которая хоть немного, но вернула силы и желание жить. Тем более они нужны были, ведь я планировал сегодня отправиться в мастерскую, доделывать свою новую игрушку, над которой он корпел последний месяц.
За работой день пролетел очень быстро.
— Ты доделал уже свою штуковину? — спросил вечером Витька.
После ужина мы развалились на лавке возле своего домика, обозревая засыпающую деревню. Точнее, обозревал ее Витька, а вот меня донимали видения, участившиеся в последнее время. Сидели мы под землёй, но виделось мне почему — то вечернее небо, проклевывающиеся на небосводе белые точки звёзд и зелёная травка под ногами. Ужасное и завораживающее зрелище. Впервые, когда я увидел подобное, то чуть не рехнулся. Одно дело видеть картинки прошлого, и совсем другое находиться в нем, потому и ужас захлестывал первые разы. Мозг, привыкший жить под землёй в вечной серости, отказывался воспринимать происходящее, но все эти виды были настолько захватывающими, настолько интересными, что душа пела и преисполнялась благоговением. Я очень желал, чтобы эти видения не заканчивались.
Потом, когда к этим картинкам немного привык, пришла тоска. Тянущее чувство внутри разливалось, вызывая отторжение реальности, в которой мы все жили. Видения манили, но я понимал, что в том мире нам уже не жить никогда. Мы и дальше будут существовать как крысы, забившиеся в свои норы. Никчемные огрызки, просравшие свой мир и свою жизнь.
— Доделал, — я неохотно отвлекся от созерцания благостной картинки. — Завтра последний тест и буду Борису показывать. — Что — то ты хмурый какой — то, — Витька посмотрел на него испытующе, — все нормально?
Просыпалась в нем иногда какая — то сверх чувствительность. Вот и сейчас он моментально понял, что творилось у меня на душе..
Вдруг, очень захотелось рассказать все Витьке. Рвалось это все из так, что не удержать. Удержал, почти…
— Вить, как думаешь, каково это было жить в нормальном мире? — Нормальном это каком? — спросил тот, созерцая серую мглу, накрывшую деревню, когда отключили часть фонарей. — На поверхности, — уточнил я.. — Какой смысл об этом думать, дружище? — спросил его Витька, прищурившись. — Мы живём здесь и сейчас. — А вот если просто предположить? — не сдавался я, желая вытянуть из него ответ. — Если предположить, то хорошо, наверное. Лучше чем мы сейчас живём, — он вздохнул и поерзал на лавке. Витька был реалистом и говорить о всяких фантазиях не очень любил, — я в библиотеке читал про то, как там оно раньше было. На поверхности. Трава зелёная, растет все хорошо. звезда, забыл как ее называли, светит и греет. Занимательно, но даже представить себе это не могу. Я родился под землёй, вырос под землёй и умру здесь, — он тяжело вздохнул, — зачем думать о несбыточном? Только душу бередить. — А как не думать? Ты вот знаешь, что там сейчас на поверхности? Вдруг там жить уже можно, а мы сидим тут под землёй? — Думаешь, не проверяет никто как там? — флегматично спросил он в ответ. — Уж наверняка умники есть, которые так же как и ты интересовались, ходили. Было бы можно, уже жили бы там наверху. — До поверхности много километров. — я вздохнул, — я сильно сомневаюсь, что кто — то туда ходил. Дышать — то нечем. — Твоя правда, — кивнул Витька, зевая, — но тогда что это меняет? Ни — чё — го, — по слогам припечатал он, — не могут туда добраться, значит и узнать ничего мы не узнаем. — А если бы была возможность. Скажем, аппарат для дыхания сделать и пойти. Ты бы пошел?
Тот задумался на несколько мгновений, а потом отрицательно покачал головой: — Нет, не пошёл бы. У меня семья. Мне о младших заботиться надо и вообще. Пошли уже спать, — он встал с лавки, потягиваясь и протяжно зевая с поскуливающими нотками.
Вдруг вдалеке, где — то слева хрустнуло странно так с металлическим скрежетом, а потом один из домиков в центре деревни взорвался, превращаясь в огненный шар.
Отряд двигался уже третий день с перерывами на сон, бесшумным тенями скользя в бесконечных ходах и пещерах, соединяющих города. Прерывались только на сон и еду. Мико — командир отряда опустошителей, взглянул на часы и скомандовал короткий привал. Они были уже рядом с целью.
— Шинт, ко мне, — скрежетнул его голос сквозь решетку системы циркуляции воздуха.
Шинт, его заместитель, тут же оказался рядом. Его лицо было скрыто ужасающей маской, но поведение выдавало нетерпение и предвкушение.