— Что ты несешь, Максим? Неужели Лысорук опустился до этого?
— О, ты его не знаешь! Он и лежачего добьет! А этот ваш бывший боров Олияр у него на побегушках.
— Значит, Лысорук? — задумчиво произнес Григорий.
— Подожди, он еще и не то выкинет. Вот увидишь. — Максим встал. — Так что совесть моя чиста. Я ни в чем не виновен. Но это дело я просто так не оставлю. Сейчас побегу в Союз журналистов, буду просить руководство, чтобы взгрело кого следует за такой произвол.
На другой день утром Петру Яковлевичу позвонил Козак и предложил отправить Савича во внеочередной отпуск.
— Неужели в этом есть необходимость? — с тревогой спросил Петр Яковлевич.
— Думаю, что да. Пусть недельки две не является на работу. Если что-то изменится, я позвоню.
Больше Мирослав Михайлович ничего не сказал.
Савич ушел в отпуск и теперь все дни пропадал в школе. Домой приходил затемно, ужинал, мыл посуду — Аида работала во вторую смену — и, дымя сигаретой, часами сидел на кухне у раскрытого окна.
«Все, что случилось, к лучшему... — успокаивал он себя. — Рано или поздно все равно пришлось бы заняться подготовкой кадров программистов, инженеров-электромехаников, операторов. Нет, я не сдался, не сложил рук! Скоро наши системы появятся в цехах, и мои воспитанники будут ими управлять...»
Иногда побаливало сердце, и он унимал его сумасшедшее биение валидолом, корвалолом, валерьянкой.
...Выйдя из школы, Савич увидел стоявшую неподалеку милицейскую машину и прохаживающихся возле нее двух милиционеров. Ничего не говоря, они взяли его под руки, усадили в машину и увезли в вытрезвитель.
На следующий день Григорий с трудом добился проведения анализа крови. Получил справку, что никаких признаков алкоголя в его крови не обнаружено. Но что могла дать ему эта справка, если утром состоялось собрание ученых города и Олияр во всеуслышание с трибуны заявил: заведующий отделом Проблемной лаборатории Савич провел эту ночь в вытрезвителе.
Григорий понял: надо снова ехать в Москву или Киев. Лучше в Москву, решил он, так будет надежнее.
Выйдя в Москве из поезда, Григорий сел в такси, назвал шоферу адрес Александра Лавровича Перца.
Он ехал, не воспринимая оживленных улиц и площадей, не чувствуя той праздничной приподнятости, которую всегда вызывает у приезжего свидание со столицей.
Последнее, что он увидел, — краснозвездные шпили Кремля.
И все. Больше он ничего не помнил.
Надувая легкую штору, сквозь распахнутую балконную дверь в комнату врывалась теплая, влажная струя воздуха.
Григорий открыл глаза.
— Аида! Где ты?
Кто-то положил на его лоб холодную руку:
— Наконец-то очнулся.
Голос был знакомым. Кто же это?
— Напугал ты нас.
Григорий приподнял голову и увидел Александра Лавровича Перца.
— Что со мной?
— Лежи, беспутный. Отца и мать благодари! Наделили тебя крепким здоровьем.
— Я благодарю... Но что со мной случилось?
Александр Лаврович сказал, что он может лежать сколько угодно в этой квартире, что все здесь к его услугам, и вышел.
Григорий встал, сделал несколько резких взмахов руками и едва не упал — закружилась голова, в глазах потемнело.
— Что вы, голубчик! Разве можно так, — в комнату вбежала маленькая, будто игрушечная, женщина. — Ложитесь сейчас же!
Это была супруга Перца — Вера Михайловна. Накапав какой-то микстуры в стакан, она дала выпить Григорию, приговаривая ласково, певуче:
— С того света возвратили... На последней черточке остановили... Могло быть кровоизлияние или инфаркт. От вас трое суток не отходили светила медицины... Уберегли... Григорий Васильевич, вы мне в сыновья годитесь... Не дергайтесь, пожалуйста. Вам еще не один день придется лежать у нас...
Последние слова Веры Михайловны Григорий слышал, уже засыпая. Успел подумать: ему дали микстуру с бромом. Это хорошо, что он свалился здесь, а не во Львове. Здесь его не будут дергать, угрожать, сюда не дотянутся щупальца Лысорука и его прихвостней.
Проснулся Савич где-то в полночь. Рассеянный свет падал на стол, за которым, вполголоса переговариваясь, сидели Александр Лаврович и какой-то мужчина в кожанке с расстегнутой «молнией».
Увидев, что он проснулся, Перец подошел, пощупал лоб.
— Думаю, опасность миновала. Знаю, что ты, Григорий Васильевич, очень хотел поговорить с компетентным человеком. Вячеслав Александрович Грот именно тот, кто тебе нужен.
— Уж так и нужен, — улыбнулся Грот. — Что, в самом деле, это... — Он кивнул на постель. — Скажем так, побочный результат.