Он тяжело опустился в кресло, вытянул ноги, положил руки на стол. Опершись на локти, склонил голову, увидел в зеркальной поверхности стола отражение своего лица. Вымученно улыбнулся: «Как у Кэрролла[3]. Алиса перед зеркалом, Алиса за зеркалом... Пецько над столом, Пецько...»
Перевел взгляд на левый угол стола, где по его просьбе мастер-краснодеревщик вмонтировал небольшую, размером с ладонь, фоторепродукцию, окантованную блестящими полосками бронзы и прикрытую сверху толстой, выпуклой пластинкой плексигласа. Прозрачный материал, словно линза, преломляя световые лучи, увеличивал россыпь точек, отрезки прямых линий, замкнутые и разомкнутые кривые. С верхнего угла фоторепродукции на всю эту неимоверную геометрическую мешанину смотрели большие глаза отчима Ивана Сергеевича. Худощавое высоколобое лицо с запавшими щеками, обвисшие на бритый подбородок пушистые усы.
Петру Яковлевичу стало плохо. Плечи онемели, с них будто покатились вниз до пояса пронзительно-холодные волны.
«Подождите, подождите, Иван Сергеевич! — зашептал он. — Я сейчас... Я не забыл... Не забыл...»
Нет более плодотворного занятия, чем познание самого себя. Так говорил Рене Декарт. Локк утверждал, что человек ощущает свое существование интуитивно, так как ничего более вероятного, чем собственное существование, нет. А Юм? Он писал, что, раздумывая о своем «я», всегда наталкиваешься на то или иное одиночное восприятие тепла или холода, света или тени, любви или ненависти, страдания или наслаждения. По его заключению, личность есть просто совокупность тех восприятий, которые следуют друг за другом с неимоверной быстротой в постоянном своем течении.
«Ну, нет! Не так! Ближе к истине наши математики и нейрокибернетики. Утрата какой-нибудь конечности становится для человека утратой не только двигательного и нервного характера... Потерянная в результате этого часть информации поставила меня в исключительно сложные условия, почти безнадежные. Вы, Иван Сергеевич, вернули меня к жизни. Это уже потом вы сравнивали мое состояние с атаксией — нарушением координации произвольных движений. А что координировать? Безногий обрубок с одной рукой... Потеря конечностей не лишила возможности двигаться. Однако помешала целенаправленности движений: я был лишен способности осознавать их. Вы щедро подарили мне это осознание. Мозг пластичен, мозг победил...»
Петр Яковлевич нажал кнопку звонка, вызвал секретаршу.
Натали тут же вошла в кабинет.
— Савич явился?
— Нет.
— Ореста Остаповича ко мне. Когда закончите выборки?
— Я перепечатала. Сейчас принесу.
— Потом.
Зазвонил телефон.
— Цвях... — откликнулся включенный автодиктофон.
Перекинув вмонтированный в стол рычажок, Петр Яковлевич взял трубку. Левая «рука» не сразу подчинилась; в локтевом изгибе что-то щелкнуло.
— Я слушаю.
Звонил руководитель научного центра Мирослав Михайлович Козак. Петр Яковлевич представил на миг сухощавого, подвижного, непоседливого академика, который больше походил на туриста-спортсмена, чем на ученого.
— Как дела, Петр Яковлевич? — с характерной протяжной картавинкой спросил Козак. — Достраиваешь свои хоромы?
— Достраиваю... Лепится понемногу...
— Как это понемногу?.. Ускоряй темпы. Понемногу не годится. — Козак помолчал. — Порадовать тебя хочу... В Москве смилостивились, глядя на вашу бедность... Получите все самое новое, современное... Завтра запрягай заместителя. Прибывает пять вагонов... Мобилизуй транспорт, людей...
— Спасибо, — вяло отозвался Петр Яковлевич.
— Ты что — не рад? Столько добивался!
— Адам съел кислицу, а у нас оскомина на зубах, — отшутился Петр Яковлевич, намекая на проблемы, изучением которых занималась его лаборатория.
— Активней жуйте, оскомина пропадет, — в тон ему ответил Козак. И жестко добавил: — За простой вагонов заплатишь из собственного кармана. Ясно?
Петр Яковлевич понял, что никакого послабления ему не будет, что за любую промашку Козак воздаст полной мерой. И правильно. Так и надо. Полной мерой! Без послабления! И ему, и всем, кто несет на плечах тяжелый, но приятный груз дела, даже если и сгибается до земли под его тяжестью.
— Кому же не жалко заработанного, — бросил в трубку Петр Яковлевич. — Я не миллионер...
— Этого и держись!
В трубке зазвучали короткие гудки.
Вошла Натали, принесла перепечатанные выборки — материалы вчерашнего эксперимента, проведенного Савичем вместе с биохимиками и нейрохирургами мединститута. Петр Яковлевич хотел было тут же углубиться в анализ полученных данных, в четко выстроенные столбики чисел, но сдержался. Наклонился к селектору:
3
Льюис Кэрролл — английский писатель, автор сказок «Алиса в стране чудес», «Алиса в Зазеркалье», «Символическая логика» и др.