— Орест Остапович, заставляете ждать.
— Заканчиваю разговор с прорабом. Сейчас буду, — отозвался «Три О».
Петр Яковлевич был уверен: изворотливый Гузь клянется и божится сейчас перед Олияром, что он нисколько не виноват в истории с автокраном, мол, обстоятельства заставили. И Олияр примет на веру сказанное Гузем и пообещает ему заступиться.
Он не ошибся. Не успел Орест Остапович войти, как с его широких губ сорвалось:
— Слишком наседаете на прораба... День и ночь мотается, добывает...
— Да, это занудное дело, голубчик, — охотно согласился Петр Яковлевич. — День и ночь... — Уловив, что Олияр приободрился, пригласил его сесть. — Вы помните один из принципов принятия решения на основе изучения статистического распределения наблюдений? Выбираем из распределения тот, в котором наблюдения совпадают с большей вероятностью.
— Не забыл... — растерянно ответил Олияр.
— Так вот... Из двух вероятностей — «плохая организация труда» и «использование механизмов не по прямому назначению» — я не отбрасываю ни одной. Почему? Не имею достаточного статистического материала для вывода. Есть еще и другое понятие — «плотность вероятностей»... При сравнении вероятностей удобно брать их в соотношении и сравнивать с единицей. Тогда одни вероятности можно заменить их плотностью, что называется «соотношением вероятности». — Петр Яковлевич улыбнулся: — Не хлопочите... Ловкач ваш Гузь, проходимец. Ну, довольно с этим! Сколько машин на ходу? Сколько в разъездах? Сколько ремонтируется?
— Я мигом, — Олияр выскочил из кабинета, быстро вернулся с приклеенной к фанерной дощечке схемой. — Удобно. Сразу видно.
Петр Яковлевич присмотрелся к красным кружочкам вокруг черных квадратов с номерами.
— Почему обведены?
— На приколе...
— Сколько на ходу?
— Пять машин. Загоняли мы их...
— Прибывает оборудование. Норматив простоя вагонов не забыли?
— Какой бы из меня хозяйственник был, если бы запамятовал?..
— Хозяйственник с научной подготовкой... — улыбнулся иронично Петр Яковлевич, стараясь поймать неспокойный, блуждающий взгляд глубоко посаженных глаз Олияра. — Воспользуйтесь не столь должностью, сколько знаниями.
— Что вы имеете в виду? — заерзал на стуле Олияр, почувствовав плохо скрытый намек на его научную некомпетентность. Намек как намек — в каждом есть зернышко правды. Иногда — хлебное, иногда — из перца. Петр Яковлевич угощал перчиком.
— Помните случай с молодым ленинградским математиком? Небольшая фабрика попросила его разработать систему перевозок... Он воспользовался теорией предвидения случайных процессов и стал нобелевским лауреатом. Вы, Орест Остапович, такой премии, конечно, не получите... Засядьте на полдня с нашими программистами, разработайте оптимальную схему использования автомашин. Оборудование надо вывезти своевременно.
— Вам легко говорить. Я так закопался в этих болтах, гайках, панелях, что и подзабыл все премудрости функционального анализа, функций комплексного переменного, не говоря уже о методах прогнозирования. — Олияр знал, чем польстить своему начальнику.
— Ну-ну, голубчик. Вы назвали нужное. Ночью полистайте справочники, освежите память. Нобелевской не обещаю. А вот своей властью отмечу.
— Попробуем! — приободрился Олияр, наконец уразумев суть нехитрого маневра Петра Яковлевича, который хорошо знал, что толстый, подобный танковой броне панцирь безразличия Олияра способен пробить единственный снаряд — копейка.
Прищурившись, Петр Яковлевич хитровато добавил:
— По инициалам вас называют «Три О». Я расшифровал бы их так: оперативность, организованность, оптимальность.
— Все сделаем в срок! — бодро кивнул Олияр и выбежал из кабинета.
Петр Яковлевич пошевелил протезом руки — подчиняется, слушается. Стукнул ногами об пол. Тупой удар отдался в коленях, не вызвав боли. «Каждой свашке по колбаске, — подумал он об Олияре. — Пусть кушает свою». Представив, как исчезает колбаса за толстыми губами Ореста Остаповича, невольно улыбнулся. Ну что ж, теперь можно заняться и материалами вчерашнего эксперимента. Вот только где черти носят этого Савича и когда принесут его в лабораторию?
6
Григорий взобрался на Кайзервальд — лесистое взгорье на восточной окраине города с песчаной, облезшей лысиной холма. Холм так и называется — Лысая гора, в отличие от соседнего, когда-то выбранного князем для своего замка и поэтому нареченного Княжьей горой.
Направляясь сюда, Григорий заглянул к Фариде, выпил кофе, утолил немного голод. Домой не заходил. Пусть Аида Николаевна добавит еще одну гирьку на чашу своих весов, все подсчитает и подведет черту. Каков будет итог — ей, наверное, уже известно наперед.