Выбрать главу

Хихиканье ближе и ближе. Дыхание чаще и чаще. Успеть! Успеть! Успеть! Найти поломку, исправить, настроить, не ошибиться. Успеть! Успеть! Успеть!

Должен успеть, можешь успеть, обязан успеть. Ведь лучше смерть, чем полный насмешки голос наставника над ухом: «Ну, хватит возиться. Ты только что погиб, мальчик. Завтра пробуем снова».

В восемь будущего смотрителя знакомят с Пахаком.

— Почему Пахак не попадает в ловушки?

— Потому что он сам — ловушка.

— Он живой?

На последний вопрос ответа не существует, как не существует ответа на вопрос «когда закончится срок нашего служения и закончится ли вообще». Да и не нужен он никому — этот ответ.

— Кто ты, тхаджан?

— Я смотритель ростовского лабиринта.

Вот все, что должен знать каждый мальчик из рода Ангурянов.

* * *

Карина жалела, что родилась девочкой. Потому что именно она должна была встать на место деда Тороса. Это она должна была получить из его рук черепаху и последний, самый тайный маршрут, ведущий к сокровищу, ради которого и построили лабиринт. Она, а не Роберт. Брат это тоже понимал, хоть и кичился своим американским дипломом инженера-механика. Вот только диплом еще никого не сделал хорошим смотрителем.

Роберт не любил подземелье, не чувствовал его, а Пахака вовсе боялся, поэтому предлагал избавиться от демона, а вместо него установить по всем отдаленным рукавам современные ловушки.

— Не нам решать, — суровел дед. — Работает, не трожь.

— Почему это? Мы ведь рискуем. — Роберт демонстративно клал руку на стол так, чтобы всем виден был его покалеченный мизинец.

— Вот станешь смотрителем, тогда и согласуешь свои придумки с хозяином. А пока не трожь.

— Дед, ты не прав.

Отец в этих спорах не участвовал, а мать, которую на «семейный совет» не допускали, стояла, прислонившись ухом к замочной скважине, и часто кивала. Карине было обидно. С одной стороны, она — Королева Червей, с другой — даже дед не собирается посвящать ее в планы. И все же Карина не считала происходящее нечестным. У женщин — одни дела, у мужчин — совсем другие.

Меж тем, Карине не запрещалось спускаться в лабиринт, и она все еще отвечала за ежедневную кормежку Пахака, а потом бродила вместе с ним по штольням час-другой — бесшумная и ловкая, как змея. Однако смотрителем лабиринта стала не Карина Ангурян, а Роберт. А все потому что она — девочка. Однажды выйдет замуж и уйдет из родной семьи, до самой смерти храня от новой родни тайну ростовского подземелья. Странно... Так странно всегда и везде быть своей лишь наполовину.

— Каро! Завтракать.

* * *

Карина очнулась, взглянула мельком на часы. Ахнула. Три ступеньки вниз одним прыжком, поворот — девушка застыла, прислушиваясь к голосам в столовой.

— Эши глух!

— Что? Переведи, плиз.

— Не что, а кто? Ослиная башка! Или ты теперь только по-английски понимаешь, тхаджан?

Слышны были в основном голоса деда и брата. Отец равнодушно, словно скандал происходил где-то в другой вселенной, помешивал ложечкой сахар в чайной чашке. Наверное, должно случиться что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы он хоть на полтона повысил голос. Что-нибудь вроде посадки НЛО прямо перед крыльцом. Да и тогда он для начала убедится, что галстук повязан ровно, что все пуговицы на белоснежной сорочке застегнуты, а на ботинках нет ни пылинки, и лишь потом выйдет на улицу выяснить, что же произошло.

— Вчера ты дурь спорол, Роберт. Проблем хочешь? Где мой кофе? Где цхармоч? Трубка моя где, я спрашиваю. Джана.

Мать подскочила, подала деду чашку кофе с молоком и пошла к буфету за трубкой.

— Я не убил его, — голос Роберта дрожал от обиды. — Вырубил на две секунды. Не убил. Хотя мог. А по-твоему, дед, я должен был расцеловать щенка за то, что он приперся в Нахичевань?

— Ты сам еще щенок. Развернуться и уйти — вот что надо было сделать. Будоражить Шороховых нам сейчас не с руки. А ты сорвался!

— Как будто когда-то было с руки? Шороховых давно пора Пахаку скормить — заодно на свинине сэкономим, — фыркнул Роберт.

— Шорохами пусть отец твой занимается. Его дело — управлять тем, что наверху. А твоя задача — лабиринт. Когда последний раз там был?

— Вчера как раз собирался, пока этот не пришел. — Роберт поморщился и продолжил: — Отец здесь не справляется один. Слишком много дел. Слишком быстро все меняется. Вон метро у Шороховых еле отбили. Надолго ли? Год-другой, и снова он или кто-нибудь еще примется лезть под Ростов. Вон шороховский щенок вчера про подземелья вякал. Как будто о чем-то догадывается.