Вот только, когда к Сергею Александровичу впервые подвели Багета и сказали: «Гляди, Серега, какой муругий пацанчик тут хозяина ждет», он об этом не знал. Поэтому он посмотрел в веселые глаза молодого дончака, положил ладонь на крутой лоб с белым пятном в форме редиски и понял, что пропал.
Может, в нем всколыхнулась память предков — все-таки по материнской линии был Сергей Александрович из донских казаков. А может, просто не смог устоять против смышленого взгляда рыжего жеребенка. Но, так или иначе, два года назад Сергей Шорохов приобрел первую в своей жизни скаковую лошадь. Будь у него больше времени, он ночевал бы на конюшне, притулившись на куче ветоши в углу. Но как раз со временем у Шорохова отношения сложились суровые — бизнес съедал почти все. На семью оставалось, дай бог, несколько часов в неделю... и еще несколько часов на Багета. Каждый вечер, освободившись от поздних совещаний и встреч, Сергей Александрович заезжал в конюшню, где его ждал сонный сердитый конюх Дима. Багет обычно или дремал, стоя в деннике, или уже спал, поджав под себя тонкие породистые ноги, изредка прядая ушами и вздрагивая кожей.
— Хороши-и-ий мой... Ры-ы-ыжий. Мальчи-и-ишечка, — шептал Сергей Александрович Багету. Конюх Дима усмехался краешком губ. Он знал про первое правило. В выходные Шорохов обычно приезжал сразу после обеда. Иногда с семьей — женой и двумя сыновьями. Но чаще в одиночку. Стоял у ограждения и смотрел жадно и с завистью на скаковую дорожку, где Багета готовили к скачкам тренер и жокей. Сам Сергей Александрович ни разу в жизни верхом не ездил, не собирался. Отговаривался возрастом и тучностью. Вот первенец его — Макар... он бы мог, если б только захотел. Но здесь отец и сын, обычно единодушные, во взглядах расходились.
Макар отцовского увлечения лошадьми не понимал. Точнее, по-человечески, по-пацански понимал, конечно, но разделить готов не был. Он честно пробовал. Даже пару раз забрался в седло, чтобы доставить старику удовольствие. Только никакого кайфа не получил. Сунуть в пасть Багету лакомство, потрепать по густой гриве, почесать белую «редиску» на лбу было здорово, но ездить верхом — увольте. Тем более что рост и комплекция по-настоящему жокействовать Макару не позволяли, а кататься для рисовки — девичья забава. Да и положа руку на сердце, всем Багетам мира Макар предпочитал свою машину. Лифтованная подвеска, шесть цилиндров, сто двадцать лошадей. Поехали! Грунтовку поизвилистее, покрытие похуже. Педаль в пол, музыку на максимум — и получаешь столько чистого драйва, что не нужны ни Кентукки-дерби, ни Аскот, ни, тем более, воскресные бега на городском ипподроме.
Однако пропустить эти скачки Макар не мог — сегодня бежали двухлетки, и среди них в первый раз Багет. Отец ночью не спал, ворочался. Поднялся с рассветом и рвался немедленно ехать на конюшни, как будто без него там все пойдет наперекосяк.
— Ты к забегу, гляди, не опаздывай. Смотри мне! Не прощу! Наследства лишу. — Отец сдвинул густые брови, а сын не выдержал — рассмеялся.
— Буду, пап. Не трясись ты так сильно. В полдень — как штык!
Макар едва не опоздал. Проводив отца на ипподром, отрубился и проспал до полудня, измучившись странными, рваными снами, в которых на него падали гранитные глыбы, сыпались лавины щебня и песка, а хихикающие черепахи в оранжевых жилетах предлагали прокатиться верхом.
В десять минут первого, кинув джип на стоянке, он пробрался сквозь толпу и направился к центральным трибунам, выделенным для владельцев лошадей и их гостей. В отличие от шумной и пестрой «галерки» вип-зона выглядела внушительно. Выходные костюмы на мужчинах, нарядные платья на женщинах. Драгоценности, перчатки до локтя и даже шляпки. Нет. Не Аскот, конечно, но всякому здесь было ясно, что местный бомонд относится к событию серьезно и не даст себя посрамить. При виде Шорохова-младшего заволновалась сидящая на нижних рядах «золотая молодежь» — Макара в городе уважали и любили. Он был прямодушен, честен, смел и, несмотря на то что батю его за глаза называли ростовским доном Корлеоне, никогда ни статусом своим, ни возможностями не кичился.
— Мак! Иди к нам!
— Сюда, сюда!
— Шорохов, але!
— О! Шорох собственной персоной! Тут девочки тебя заждались!
Макар, широко улыбаясь, отмахивался от окликов приятелей, но, услыхав последнюю фразу, притормозил и кивнул двум покрасневшим барышням в ярких платьях. Никого из этой компании он близко не знал — кажется, пару раз встречал в клубах, однако девушки есть девушки, а в семнадцать лет флирт — одно из главных удовольствий в жизни.