Пригнувшись, метнулся к окну: так и есть, внизу стояло с полудюжину подвод, на каждой сидело по двое-трое бандитов, то есть ещё около полутора десятка противников. В здании наверняка их не меньше.
Понимая, что никто не собирается открывать двери, по ним открыли огонь, превратив в решето. Только наша баррикада не позволяла неприятелю ворваться в кабинет.
Потом кто-то в коридоре догадался метнуть гранату, бахнул громкий взрыв, двери вынесло вместе с петлями и бандиты как тараканы полезли в проём.
«Парабеллумы» застрочили как швейные машинки, кося врага. Сразу несколько тел обессилено повисло на баррикаде.
Рядом со мной приземлилась граната, похолодев от мысли, что в любую секунду она рванёт и разнесёт тут всё в куски, я рефлекторно подхватил её и выкинул обратно. В коридоре громыхнуло так, что даже у нас посыпалась пыль с потолка.
Лучшая защита – это нападение, никто не учил этих ребят из угро грамотным действиям двойками или тройками, однако у каждого за спиной был опыт войны и схваток с бандитами, поэтому мы неожиданно для себя превратились в единый механизм уничтожения.
В кабинете нас ждала неминуемая смерть, пришлось идти в контратаку.
Четыре автоматических пистолета громили врага не хуже пулемётов. Через несколько секунд из десяти нападавших на нас не уцелел ни один: кругом была только кровь и трупы.
Мы тщательно зачищали все кабинеты на этаже, к сожалению, находили в некоторых из них наших мёртвых ребят или посетителей – бандиты убивали всех без разбора.
В соседнем, прямо под столом, нашли дрожавшую от страха машинистку Варю. При виде нас девушка не выдержала и разрыдалась, ткнувшись носом в грудь Петра.
– Ну чего ты… – сконфуженно произнёс он. – Не плачь, всё хорошо.
– Петь, – позвал я.
– Идём, – кивнул он.
Уцелевшие бандиты прямо на бегу запрыгивали в набиравшие скорости подводы. Мы стали стрелять вслед им. Одна из телег перевернулась, дико захрипели раненные лошади.
Если честно, я старался не метить в них, мне всегда нравились эти красивые и благородные животные. Просто в данном случае им не повезло с хозяевами.
Я подбежал к перевернувшейся подводе, услышал чей-то сто, наклонился и извлёк на свет божий мужчину лет тридцати с безумными глазами и белым как маска лицом.
Из его руки сочилась кровь.
– Вы кто такие, сволочи! – заорал я на него.
– За Мамонтом приехали, отбивали его, – прохрипел бандит.
– И как, отбили?
– Отбили, – сообщил нерадостную весть бандит.
Убедившись, что больше живых, кроме него поблизости нет, я направил на бледного пистолет.
– Пошли, сука. Тебя ждёт очень долгий и напряжённый разговор.
– Мне бы врача…
– Раньше надо было думать.
– Я же загнусь, – испуганно пролепетал бандит.
Я сплюнул.
– Ладно, будет тебе врач. Не хочу, чтобы ты сдох раньше времени.
Глава 21
– Что, Жора, не пожалел ещё, что к нам в Ростов приехал? – устало спросил Пётр.
– Некогда жалеть, только и успеваю, что стрелять да перезаряжаться, – парировал я.
– Что есть, то есть, – согласился напарник. – Если и дальше такими темпами пойдёт, придётся вокруг угрозыска рыть окопы.
– А что – пулемёты в ход пустили, скоро и до пушек дойдёт.
Мы вдвоём переводили дух после недавней схватки и релаксировали, чистя оружие. Самое успокаивающее нервы занятие.
В кабинет заглянул фельдшер.
– Это самое… Короче, я с арестованным закончил, он ваш, ребята. Можете допрашивать.
– Спасибо! – поблагодарил я. – Что, Петь, пошли, поговорим с налетчиком?
– Чего ж не поговорить, тем более вопросов к нему – выше крыши.
Поскольку налётчиков интересовал только Мамонт, других арестованных они даже не планировали выпускать, поэтому контингент сидельцев в целом не изменился. Охрана была перебита, и теперь тут дежурили бойцы ЧОН, горячо обсуждавшие недавние события.
По всем меркам это действительно было крупное ЧП, уже пошли звонки и телеграммы из Москвы.
Мы вошли в камеру, в которой до налёта сидел Мамонт, сейчас это вакантное место занимал бандит, взятый мной под перевёрнутой телегой. Не считая простреленной руки и пары ушибов, отделался он сравнительно легко, разве что выглядел несколько помятым, но это было куда лучше, чем лежать сейчас на льду в покойницкой.
При виде меня он нахохлился и поджал губы. Узнал, сволочь!
– Встать! – приказал я.
Бандит медленно поднялся, придерживая раненую руку.
В камере, кроме него никого не было, просто идеально для допроса. Мы заняли пустую шконку. Пётр знаком разрешил налётчику сесть.