– Молодца! Вот, граждане банкиры, берите пример с вашего начальника! – засмеялся Корней. – Майя, бери Саню и Лёху и шуруй в хранилище вместе с этим товарищем, а мы пока за почтенной публикой понаблюдаем. Не приведи господь, вдруг у кого нервишки дрогнут…
По коридору мимо нас протопали четверо: Паша шёл впереди.
Раздался характерный звук вставляемых в личинку замка ключей.
– Добрый день, – вышел я в коридор с автоматическим пистолетом в руке.
– Георгий?! – вскинулась Майя.
– Сюрприз, – подмигнул я. – Бросайте оружие.
Одного из её компаньонов я знал, он тоже принимал участие во вчерашней вечеринке. И сейчас, так же как и Гуревич, растерянно хлопал глазами.
– Оружие на пол, – повторил я приказ.
– Саша, Лёша, сделайте, что вам велят, – тихо произнесла Майя и первой бросила свой револьвер.
– Руки вверх! – скомандовал Паша и вытер выступивший пот.
Бандиты не догадались толком обыскать его и не нашли маленький пистолет в ножной кобуре.
У меня спина тоже была мокрой от пота, но в развязка подходила к концу. Всё зависело от поведения налётчиков.
– Товарищ Рыженко всё правильно говорит – сдавайтесь, граждане бандиты. Вы окружены.
Позади, в зале, послышался грохот и шум: это появились сидевшие в засаде агенты угро.
Стрельбы не было, значит, люди Корнея оказались достаточно благоразумны и сразу поняли, что у них нет шансов.
– Ну что, граждане-налётчики, пойдёмте на свет белый, – показал я в сторону выхода.
– Как ты догадался? – спросила Майя, когда проходило мимо меня.
– Долгая история. Я расскажу тебе на допросе.
– А ведь ты мне действительно понравился, Георгий, – сокрушённо произнесла она.
На это мне нечего было ответить, да и не больно-то верилось в симпатии этой гастролёрши. Дамочка просто прикидывала варианты как получить минимальный срок и пыталась надавить на мои чувства.
А я… А мне было на неё плевать: да, красивая, умная, но никакого сравнения с моей Настей, которую я любил всем сердцем и душой.
Так что с моей стороны злодейку ждал облом.
– Вы, гражданочка, вчера чужое пальтишко в магазине тиснули. Нехорошо… Надо бы вернуть законной владелице, – напомнил я.
– Я выбросила на помойку эту рухлядь, – фыркнула она.
Мы вошли в зал, где ребята из ростовского угро вовсю «паковали» бандитов. Корней узнал меня, его лицо скривилось от злобы.
– Принимайте ещё партию, – усмехнулся я.
Паша хлопнул меня по плечу.
– Всё-таки, Жора, про тебя надо тиснуть заметочку в газете – скромную такую, полосы две-три, не больше.
– На хрена козе баян?
– Насчёт козы не в курсе, но если б не ты, мы бы сейчас с грустным видом стояли перед строгим, но справедливым взором начальства, и не знали бы, где спрятаться от позора на нищи седые головы…
– Забей. Пойдём лучше в столовку сходим – перекусим. Время обеденное уже, а я с самого утра не жрамши.
– Да тебе за твои подвиги давно пора усиленный продпаёк выписать…
– Ну как выпишут, так посмотрим, а пока в столовую, товарищи сыщики.
Глава 25
После столовой поехали в угро, день намечался длинный и многообещающий. И я, и Паша, и Пётр – все мы чувствовали себя триумфаторами и были на подъёме.
Мне выпало допрашивать предводителя шайки – Корнея. Он оказался обладателем замечательной русской фамилии Иванов.
– Почему вы свою фамилию опозорили? Что же подвигло вас на преступление, гражданин Иванов? – спросил я, разглядывая оператора.
Сложно поверить, что этот интеллигентного, я бы даже сказал – профессорского, вида мужчина, сколотит шайку и пойдёт грабить банк. А если учесть его сугубо гуманитарную профессию…
– Любовь к искусству, – безрадостно протянул он.
– А при чём здесь искусство?
– Вы не поймёте!
– Так вы снизойдите к нашему уровню развития. Глядишь, и допетрим тогда, – усмехнулся я. – Римского от Корсакова отличаем, и вас, даст бог, поймём.
– Издеваетесь?
– Да уж куда нам с нашими мужицкими рожами да в вашем калашном ряду…
– Можно водички, – попросил он.
Я налил ему полный стакан из графина.
– Пожалуйста.
– Благодарю вас, – руки его тряслись, зубы стучались об край стакана, вода стекала по лицу и капала на одежду.
– Напились?
– Да.
– Тогда продолжим.
– Отстаньте от меня! – с надрывом выпалил он.
– С какой стати? Иванов, вы на допросе, а не в кабаке. Извольте отвечать, когда вас спрашивают, – нарочито добавил суровости в голосе я.
Не хватало ещё, чтобы он впал в истерику.