Еще ни разу в жизни Рот не видел зрелища более манящего и гостеприимного.
Освобожденный из брюк, твердый член покачнулся. От одной только мысли о том, чтобы протолкнуться в Эйвери и наблюдать за тем, как ее гладкие ягодицы покачиваются навстречу, все мышцы в теле Рота натянулись.
Встав на колени, он провел руками по ее пояснице и сжал бедра.
— Ты хочешь мой член, милая?
— Да, — прошипела Эйвери.
Рот прижался к ней и, проведя ладонью вверх по ее спине, ухватил за плечо.
— Ты хочешь, чтобы я вбивался в тебя, пока ты не забудешься? Пока не уйдет твой гнев, и ты не сможешь чувствовать ничего, кроме меня?
Она толкнулась к нему, и член потерся между ягодицами. Черт, он еще никогда не был настолько твердым, с выпирающими венами, пульсирующим в ожидании разрядки.
Рот провел свободной рукой у Эйвери между ног и застонал.
— Ты такая мокрая для меня, — он протолкнул в нее пальцы, желая убедиться, что она готова. Рот собирался взять ее грубо, но не хотел причинять ей боль.
— Рот, если ты не засунешь в меня свой член, я начну злиться. А когда я злюсь…
— Спокойно, — велел он.
Сжав ствол, Рот потерся о ее половые губы. Головка вошла внутрь, и Эйвери застонала.
Но тогда он замер.
— Рот, — взмолилась она.
— Нет презервативов.
— Что? — обмерла Эйвери.
— У меня нет с собой презервативов. Я не беру их на миссии, — вот черт.
Она обернулась, и они посмотрели друг на друга. Рот никогда не занимался сексом без барьера в виде латекса или контрацептивного внедрения. Он задрожал. Твою мать, Рот чувствовал себя примитивным придурком, но от мысли о своем семени внутри Эйвери у него стал еще тверже.
— Тебе понравилась идея? — у нее потемнели глаза.
— Я здоров. И мне бы хотелось увидеть, как из тебя вытекает моя сперма. Но…привести ребенка в такой мир…
Она кивнула, и ее взгляд стал мрачным.
— Я знаю, — Эйвери помолчала. — Я тоже здорова, — она покачнулась назад, и Рот погрузился в нее на дюйм.
Оба застонали, и он почувствовал выступающие на лбу капли пота.
— Черт, Эйвери. Мы оба должны согласиться на риск. Наверное, я сошел с ума, но хочу тебя больше всего на свете.
Она залилась румянцем, и ее грудь начала тяжело вздыматься.
— Да. Если появится ребенок…
— …мы вырастим его вместе. Мы защитим его, во что бы то ни стало, — Рот ухватил Эйвери за подбородок. — Он будет любимым.
У нее задрожали губы, но потом она их поджала.
— Я хочу тебя.
— Милая, ты уверена? — он впился пальцами в ее бедра. — Боже, ты должна быть уверена.
Она снова подалась назад, теперь сильнее, и Рот наполовину проник в ее тело. Склонившись, он навалился на нее грудью и припал к ее губам.
Продолжая удерживать Эйвери за плечо, Рот свободной рукой сжал ее бедро и попятился. Он полностью вышел из ее жара и рванулся обратно.
Эйвери вскрикнула и вцепилась обеими руками в край ванны.
— Рот, не останавливайся. Пожалуйста, нет…
Он дал бы ей что угодно, если бы только она позволила.
Рот вошел в нее, погружаясь по самое основание. Эйвери была тесной, влажной, и он мучительно остро осознавал, что между ними нет никакого барьера — ни латексного, ни химического, ни какого-либо иного. Рыдая в муках страсти, она подгоняла его, пока он не почувствовал, как ее тело сжалось от взрывной кульминации. Рот запрокинул голову и, стиснув бедра Эйвери, вонзался в нее много раз.
В момент сбивающего с ног оргазма он выкрикнул ее имя. Наполняя ее горячими струями семени, Рот еще ни разу в жизни не чувствовал себя так хорошо.
Рухнув на Эйвери, он увидел, что она, обессилившая, растянулась на краю ванны. Он медленно вышел из нее и с удовольствием услышал ее тихий грустный всхлип. Утянув Эйвери в воду, Рот обмыл их обоих и подхватил ее на руки.
— Я устала, — пробормотала она.
— Да, — он тоже чувствовал себя на грани истощения. Денек был адским.
Рот не потрудился вытирать их. Подойдя к кровати, он сдернул покрывало и уложил Эйвери на постель. Рот быстро проверил свой планшет и убедился, что в коридоре не произошло ничего интересного. Положив прибор возле кровати, он лег рядом с Эйвери и окружил ее своим телом.
Рот почувствовал себя на своем месте и расслабился подле нее. Уткнувшись ей в шею, он вдохнул ее запах. Рот не чувствовал ничего подобного с тех пор, как потерял семью.
— Я влюбляюсь в тебя, Эйвери, — от того, как она напряглась, у него сжалось сердце. — Ты не должна ничего отвечать. Просто хотел, чтобы ты знала.