в конце концов
любой читатель
научной фантастики
может требовать?
Контора научно-фантастического журнала «Руслан». Дешевые помещения в конце Бродвея, с бережливостью арендованные головной корпорацией. «Клакто-Пресс». И разделенные с собратьями по издательской цепочке. «Ежемесячник рыбовода». «В помощь любителям акростихов». «Кружевное плетение». Одна секретарша на все эти дико несовместимые журналы. Утомленная молодая женщина с россыпью веснушек. Поверх нескольких акров открытого выреза. Каковое зрелище возбуждает пенис Корсо в его уединенном убежище. Но, подобно порыву любого отшельника, этот момент неизбежно минует, не получив облегчения.
— Э-э. Я Корсо Фэйрфилд, к Шэрон Уолпол. Она ожидает меня.
— Пожалуйста, подождите минуточку. Мне надо тут допечатать.
Корсо волей-неволей садится. Кладя свой портфель поверх сырого пятна в паху. На случай возобновления сладострастной атаки. В то время как лакированные ногти секретарши со стрекотом летают по клавиатуре. В конце концов пробуждая некоторую активность в стоящем сбоку от нее принтере. Отчего Корсо с болью вспоминаются его недавние тщетные попытки неким магическим образом выжать продукцию из собственного принтера. В валиках которого не обнаружилось нерожденных глав «Дула Черной Дыры». Только одна боль.
Поднимает трубку. Связывается с Шэрон Уолпол. Оскорбительно: «Как, вы сказали, ваше имя?». Имя вновь доносится до секретарши, и затем — до Уолпол. Недовольное разрешение на вход достигнуто.
Через жужжащий предбанник, набитый младшими сотрудниками, помощниками редакторов и художниками-оформителями. Фотографии девушек на столах. Бесплатные пончики возле кофеварки. Беззаботная болтовня. Все работники регулярно получают свои чеки. С регулярными вычетами на страхование здоровья, бездумно ругаемыми. Однако насколько охотно были бы они приняты Корсо. В обмен на некоторую стабильность.
Вид из окна заставленного мебелью углового кабинета Уолпол. Резервуар для воды на соседней крыше. Призрачно светящаяся реклама «Нихи-Соды». Кусочек одной из могучих башен Бруклинского моста. Уолпол за своим столом. Статуэтки «Хьюго» на полке позади. Светлые, коротко стриженные волосы. Горчичного цвета брючный костюм. Толстая золотая цепочка на шее, серьги, браслеты. Приковывает Корсо к месту лучащейся ясноглазой приветственной улыбкой. За которой читается послание. «Не трать зря мое время».
— Корсо, всегда рада вас видеть. — Воздушные поцелуи. Цветочно-ванильный аромат духов. — Что привело вас в наш город.
— О, главным образом встреча с моим редактором в «Книжном Холме».
— Вы имеете в виду Роджера Ванкеля.
— Да, Ванкеля.
Корсо внутренне вздрагивает. При воспоминании. О недавней выволочке, устроенной ему по телефону. О голосе Ванкеля, вопящем насчет пропущенных сроков. И вытекающих отсюда взысканий из типографии. Которые будут прибавлены к счету Корсо. Если не буквально, то по крайней мере кармически.
— Ну и, разумеется, я должен связаться со своим агентом.
— Клайвом Малтремом.
— Да, по-прежнему. Ну и скорее всего меня ждет обед с Малахи.
Нет нужды произносить фамилию. Поскольку в научной фантастике любой знает Малахи Стилтджека. Постоянно фигурирующего в списке бестселлеров. Также появляющегося на многих конвентах. Состоящего в нескольких комитетах. Американских писателей-фантастов. А также в ПЕН-клубе. Не говоря уже о множестве присужденных ему премий. И его выступлениях в СМИ. В качестве неофициального посла Научной Фантастики на грешной земле. С высказываниями относительно клонирования. Или Интернета. Или виртуального секса. И только бог знает, откуда он берет время, чтобы еще и писать…
Уолпол чуть ли не подпрыгивает при упоминании Стилтджека. В ее голосе появляется смущенные девчоночьи интонации.
— О, прошу вас, передайте Малахи мои наилучшие пожелания. Спросите у него, когда у него появится для нас что-нибудь новенькое. Мы не видели от него ровным счетом ничего с тех пор, как он делал для нас эту статью два месяца назад.
— Ну разумеется, Шэрон. Целых два месяца. Подумать только. — Последнее появление Корсо в «Руслане» было так давно, что с тех пор успело смениться тысячелетие. — Всегда рад послужить сватом, ха-ха-ха. Что, кстати, подводит нас к цели моего визита. Я надеялся, что может быть, вы возьмете у меня что-нибудь.
Уолпол принимается теребить браслет на своем левом запястье.
— Что ж, мы, конечно же, всегда рады любому вашему рассказу, Корсо. В конце концов, наши читатели до сих пор говорят о «Кембрийском Исходе». Но мне казалось, что вы в настоящее время не работаете над малыми формами. У вас есть при себе рукопись?
— Эх, так в этом-то и загвоздка. Рукописи нет. Проклятая оплошность. Бегом убегал из дома, чтобы успеть на поезд. Собственно говоря, рассказ еще только начат. Но это будет сенсация. Я уверен в этом. — Из текучего ума Корсо совершенно выскользнуло впечатляющее название, заранее придуманное им, чтобы подкатиться к Уолпол. Теперь придется изобретать его на пустом месте. В отчаянии он кидает взгляд в окно. — «Башни… Башни Нихилин».
Уолпол поворачивает браслет вокруг левого запястья. Очевидный признак нетерпения. Корсо обнаруживает, что ему сложно фокусировать взгляд. На ее неприветливом лице. Золотой движущийся поток вокруг ее запястья действует притягивающе. Браслет превращается в расплывчатое пятно сверхъестественной энергии. Он чувствует начало фуги. Приближение еще одной из его научно-фантастических галлюцинаций. Однако перспектива посещения нереального мира кажется ему привлекательной. Более соблазнительной, нежели этот унизительный ритуал попрошайничества.
Уолпол говорит сухим учительским тоном.
— Но вы же знаете, что мы очень редко заказываем что-либо заранее или покупаем по конспекту. По крайней мере конспект ведь вы можете мне показать, не правда ли?
— Конспект. Его тоже со мной нет, увы. Как глупо. Забыл все это, убегая из дома. Но если бы вы могли как-то обозначить свое доверие — в виде, э-э, контракта, или, может быть, даже чека — я бы в понедельник переслал вам по электронной почте всю пайку с проектом. Наброски очень обширные. Фактически, речь идет об альтернативном мире. Как у Андерсона или Клемента.
Шэрон Уолпол поднимается с места. И уже совершенно открыто начинает отвинчивать кисть своей руки. Корсо с готовностью принимает это откровение. Нечеловеческой природы Уолпол. Браслет оказывается вовсе не украшением, а ободком некоего протеза на резьбе. Который теперь отсоединяется. Открывая блестящий металл. Вызывающий в памяти привычные термины — такие, как «метапласт» и «дюрасталь». А также соответствующую снабженную резьбой дыру в ее предплечье. Корсо не может отвести глаз от этого разоблачения. Более чем интимного разоблачения. Его рот открывается еще больше. Поскольку теперь рука отсоединена полностью. И редакторша кладет ее на свой стол. Словно пресс-папье. И лезет в ящик. Доставая оттуда сменную насадку. Гигантскую рачью клешню. Ярко-красного цвета. Которую принимается привинчивать на место отсоединенной.
При этом не переставая говорить:
— Боюсь, Корсо, я ничем не могу помочь вам. Из-за вашего опоздания с романом для «Холма» и так уже разразился скандал. А подобный послужной список не внушает доверия. Я попросту не могу выдавать авансы из денег «Клакто-Пресс» на такие ненадежные проекты.
Рачья клешня уже прочно привинчена. И колышется в воздухе. На конце неуместно выглядящей женской руки. Иллюстрируя собой редакторское жестокосердие. И деловой опыт. Который Корсо не может не признать. Если не считать того, что он вряд ли может уважать в других образцы здравого смысла, которым сам во всей своей жизни никогда не обладал.
Голос Уолпол. Снижается до монотонного инопланетного жужжания. И спокойствие Корсо начинает рассеиваться. Поскольку фантазия больше не является привлекательной альтернативой его житейских проблем. Но кажется скорее угрожающей.
— Пришлите мне рассказ. Пришлите мне рассказ. Тогда посмотрим. Тогда посмотрим.
Клешня маячит перед ним, разбухая все больше и больше. И громко щелкая. Прямо перед расширенными глазами Корсо на обескровленном лице.