На первый взгляд крошечная квартирка лишена признаков жизни, как пустая раковина, брошенная на берегу. Автоматический ночник на кухне героически борется с темнотой, отбрасывая бесполезный свет на гладкую поверхность стола. Как и следовало ожидать, пятёрка, которую Керри подсунула под пузырьки с таблетками, исчезла. Однако исчезли и сами пузырьки.
— Я их толкнул на углу.
Голос Танго, злобный и пропитой, доносится из угла гостиной, где стоит его любимое кресло с цветастой обивкой, бесформенное, больше похожее на болотную кочку. Керри пересекает тускло освещённую комнату и опускается на широкий подлокотник. Положив руку на жёсткие волосы Танго, откидывает их со лба.
— Да ты уже совсем хороший, — устало говорит она. — Зачем? Что на тебя нашло?
— А тебе не всё равно? — фыркает он. — Являешься чёрт знает когда… Один хрен. Я никогда не вылечусь, ни я, ни кто другой. Столько бабок угрохано на эти таблетки, а толку от них, как от пальца в жопе. Лучше уж без них.
— Ну что ты наделал! — Керри готова разрыдаться. — Ты должен сейчас же пойти и забрать их назад! Пожалуйста!
— Ничего я тебе не должен, сука! Понятно? — взрывается Танго. Внезапно его мощная лапа оказывается у Керри под юбкой. — Даже трусы не сменила, блядища, прямо со случки, так и капает!
— Нет, Танго, что ты…
Иссохшие от болезни, но ещё сильные руки Танго обхватывают её талию железным обручем. Он вскакивает на ноги.
— Мне, может, и недолго осталось, но я тебе напомню, с кем ты должна трахаться!
— Танго, не надо… — Керри пытается вывернуться, но тщетно. Он поднимает её и несёт в спальню. Свет уличных фонарей, пробивающийся сквозь жалюзи, лежит полосами на полу и мебели. Танго грубо кидает её на смятую постель и расстёгивает брюки.
Керри пытается говорить рассудительно, но голос её срывается от страха.
— Я не против, Танго, но тебе надо предохраняться, тем более что ты с утра ничего не принимал…
— Хрена лысого! Думаешь, я полезу туда, где побывал твой хахаль?
— Нет, Танго, нет!!! — Керри в панике пытается сползти с матраса.
Он рывком разворачивает её и швыряет обратно, лицом вниз. Одной рукой прижимает голову к подушке, другой — сдирает трусики. Керри судорожно всхлипывает. Оседлав её, Танго обнажает свой возбуждённый пенис. В полосе холодного света хорошо видны шишковатые рубцы, похожие на церемониальные шрамы. Он плюёт на руку, смачивает член и с силой вводит его Керри в задний проход. Массивная головка больно растягивает узкое мышечное кольцо, лишь задетое во сне остроконечным пенисом ягуара. Грубые толчки продолжаются, к счастью, недолго. Танго кончает и поднимается на ноги, оставляя Керри лежать на кровати. Её тихие рыдания заглушаются визгом застёгиваемой молнии.
— А теперь вали отсюда!
Керри перестаёт всхлипывать.
— Как? Ты что, Танго?
— Выметайся, я сказал! А то пинками вышибу!
— Куда же я пойду?
— К своему любовничку!
— Я не могу. Он не мой…
Подскочив к туалетному столику. Танго одним движением сметает на пол косметику и фотографии в рамках.
— Вали, я сказал! Или ты ждёшь, когда у меня опять встанет?
Керри молча смотрит на него — задыхающегося, растрёпанного, сгорбленного. Недоверие на её лице постепенно сменяется мрачной покорностью. Болезненно морщась, она слезает с кровати. Один чулок сполз и висит складками. Она даже не подходит к гардеробу, где остались её вещи, а просто подхватывает пальто, сумочку и молча выскальзывает из квартиры, чувствуя себя, как узник, который отбыл долгий срок заключения и теперь идёт навстречу внезапно обретённой свободе, ещё не зная, как встретит его чужой враждебный мир.
На лестнице она останавливается, чтобы подтянуть чулок. Рука окрашивается кровью. «О Боже, только не сейчас!» Порывшись в сумочке, Керри находит смятый гигиенический пакет, разрывает его и поспешно засовывает под трусики прокладку, забыв даже оглянуться по сторонам.
В подъезде снова никого нет. Керри выходит на пустынный ночной тротуар и, запахнув поплотнее тонкое пальто, шагает прочь от осквернённого и потерянного дома.
На полпути к своему единственному убежищу она замечает одинокую фигуру в военной форме. Понимая, что прятаться поздно, Керри останавливается, держа руки подальше от кармаСолдат быстро направляется к ней, держа оружие на изготовку. Молодой, чернокожий, он выглядит в форме неловко, видимо, призван на службу совсем недавно. Грубые черты лица под шлемом вызывают в памяти языческого божка, вырезанного из черного дерева. Нашивка на груди гласит: РЯДОВОЙ ШАНГОЛЬД.