Может, именно скорость стрельбы укрепляла уверенность людей, что атака будет именно сегодня, в ночь с воскресенья на понедельник – а может, вид осадных лестниц, как по волшебству возникших в инженерном парке. Двум атакующим группам, одной со стороны замка, другой – с реки, у бастиона Сан-Винсенте, понадобятся лестницы для попытки внезапной эскалады[49]. Конечно, это не сработает, стены слишком высоки – битва будет выиграна в брешах.
- Рота! – раздался голос Хэйксвилла. – Всем встать! Хоп, хоп, хоп!
Люди вскочили на ноги, оправляя мундиры: к ним шел майор Коллетт вместе с капитаном Раймером. Майор махнул рукой:
- Можете садиться.
Наверное, будет объявление, подумал Харпер. Он во все глаза смотрел, как Коллетт достает из кармана лист бумаги и разворачивает его. Послышался возбужденный ропот, призывы к тишине со стороны Хэйксвилла. Коллетт подождал, пока все затихли, и принял самый воинственный вид. Штурм, сказал он, скоро начнется – но они и без того это знали, ждали только приказа. Майор запнулся и поглядел на лист бумаги:
- Приказ пришел, и я сейчас прочту вам его. Вы будете слушать меня молча. «Я хочу обратить внимание армии на события, произошедшие при взятии Сьюдад-Родриго», - читал Коллетт суровым голосом. Ему не удалось произнести «Сьюдад» с буквой С, получилось «Кьюдад». – «Население города, граждане союзника Британии, Испании, пожаловались на многочисленные оскорбления и насилие. Повторения такого поведения не должно случиться в Бадахосе. Любые покушения на собственность мирных жителей будут быстро и заслуженно караться смертью, задержанные преступники будут повешены на месте преступления», – он сложил приказ. – Поняли? Держите свои загребущие руки при себе, а штаны застегнутыми. Это все.
Майор оглядел возбужденные лица, поднялся на ноги и пошел к следующему костру. Легкая рота переглянулась, пожала плечами и разразилась хохотом. Кто будет их вешать? Военной полиции на передовой не дождешься, улицы будут темны, а солдат заслуживает добычи за то, что прорвется сквозь брешь. Разве может быть кто-то, кто будет биться, умирать – и не захочет потом выпить? Не то чтобы они хотели причинить гражданским какой-то вред – но испанцы, большинство которых в Бадахосе было на стороне французов, должны сами выбрать, как встречать победителей: открыть двери и достать выпивку или проявить негостеприимство. Люди поулыбались и вернулись к своим семнадцатидюймовым байонетам.
А через несколько секунд до них дошел еще один повод для обсуждения: лагерь облетела новость, воспринятая с облегчением и разочарованием: штурм отложен, они проживут еще как минимум 24 часа.
- Куда идем? – заорал вдруг кто-то.
Ответом был общий смех. Забыв про зловещее присутствие Хэйксвилла, вся рота хором прокричала:
- В Бадахос!
Это случится завтра.
(обратно)Глава 23
Оптимизм возник внезапно. Лицо Хогана, озабоченно вытянутое, на глазах сморщилось, речь его ускорилась – у них появилась надежда: из города выбрались двое надежных испанцев, они спустились по стене возле реки и без проблем добрались до британских постов. Палец Хогана уперся в знакомую карту.
- Здесь, Ричард. Завтра мы разрушим ее!
Палец указывал на стену между двумя бастионами, в которых уже зияли бреши: испанцы рассказали, что она еле держится, поскольку не была полностью восстановлена после прошлых осад. Они клялись, что пары выстрелов хватит, чтобы ее пробить. А это означало третью брешь, внезапную, пролом, который французы не успеют заполнить всевозможными сюрпризами. Хоган ударил кулаком по столу:
- Они у нас в руках!
- Значит, завтра?
- Завтра.