Шарп обернулся к лейтенанту: «Здесь!» Он страстно хотел идти с ними, возглавить «Надежду» - но этим мечтам не суждено было сбыться: вся слава достанется лейтенанту, который даже не удостоил его ответом. Сегодня он станет богом, сегодня он не может ошибаться, потому что ведет «Отчаянную надежду» на самую большую цитадель, которую когда-либо атаковала британская армия.
Они пошли, стараясь не шуметь. Лестницы чуть заскрипели о края рва, люди начали спускаться, поскальзываясь на ступеньках и падая на заблаговременно скинутые вниз мешки с сеном. Началось.
Шарп поглядел на стены: те были темны и безмолвны. За его спиной, у подножия гласиса, слышался приглушенный топот тысяч ног: подходили батальоны. Где-то впереди крикнул лейтенант, послышался первый стук башмаков по камням бреши. Да, началось. В Бадахос пришел ад.
(обратно)Глава 24
В соборе в тот день молились непрерывно: когда монотонно, когда истерично. Слова сопровождались стуком четок: женщины Бадахоса боялись того, что будет происходить ночью на улицах. Британская армия знала, что близится штурм, защитники и жители города тоже это понимали. Свечи дрожали перед ликами святых, как будто маленькому огоньку под силу удержать зло, окружившее город и готовое прорваться, едва ночной мрак заполнит собор.
Торговец Рафаэль Морено засыпал в пистолеты порох и спрятал их, заряженные и взведенные, под крышкой письменного стола. Хотел бы он, чтобы жена его была здесь, с ним – но она настояла, что отправится в собор, молиться с монашками, этими глупыми женщинами. Молитвы солдат не остановят, а пули могут – хотя более вероятно, что подействует дешевое красное вино, которое он предусмотрительно выставил во дворе. Морено пожал плечами: самые дорогие драгоценности спрятаны, и спрятаны хорошо, хотя племянница настаивала, что среди британцев много ее друзей. Он слышал, как Тереза разговаривает с ребенком в комнате наверху: конечно, ее ужасная винтовка уже заряжена. Племянница ему, конечно, нравилась, но время от времени ему казалось, что семья брата Сезара слишком уж дикая, а иногда и совершенно невменяемая. Он налил себе вина. Ребенок наверху поправляется, слава Богу – но ведь незаконнорожденный! И это в его доме! Морено сделал глоток. Соседи не знают, об этом он позаботился: они считают, что племянница его – вдова, чей муж погиб в одном из сражений последних лет между французами и остатками испанской армии. Часы на соборе вздрогнули, заставив колокол прийти в движение. В Бадахосе десять часов. Он опустошил бокал и позвал слугу, чтобы наполнить его снова.
Колокол затих, и внизу, в соборе, под сводчатым потолком с позолоченной лепниной, под огромной потушенной люстрой, под печальным взглядом Девы Марии женщины услышали отдаленный треск мушкетных выстрелов. Они разом взглянули на Богоматерь, окруженную сиянием свечей: пребудь Заступницей нашей и прибежищем нашим в день скорби нашей.
Шарп услышал, что колокол отбил один удар и замолк. Эхо еще звучало, когда со стен полетел, рассыпая искры в темноте, первый огненный шар, плюхнувшийся в ров. Он стал первой каплей настоящего дождя, плотные промасленные шары горели, выкатываясь из проломов, слетая со стен, и вдруг бреши, ров, равелин, баррикады из телег и маленькие фигурки солдат «Отчаянной надежды» оказались залиты светом. Огонь перекинулся на баррикады во рву, а «Надежда» начала подъем, отблески пламени сверкали на их байонетах.
Батальоны, шедшие следом, издали победный крик. Первые шеренги уже достигли края рва, лестницы заскрипели. Солдаты прыгали на мешки с сеном, скользили по ступеням лестниц, людской поток в отчаянном броске пересек ров и начал взбираться по крутым склонам к брешам. Они подбадривали и подгоняли друг друга даже тогда, когда вдоль брешей Санта-Марии и Тринидада побежали дорожки огоньков.
Когда мины взорвались, Шарп упал на землю. Не бочонок или два – тонны пороха, заложенные во рву и понизу склона, вспыхнули и взорвались. «Отчаянная надежда» перестала существовать в один миг, на землю упали только изуродованные окровавленные ошметки того, что еще секунду назад было людьми. Первые шеренги батальонов были отброшены пламенем и обломками камней.