- Стойте, сэр!
- В чём дело?
- Приказ генерала, сэр.
Шарп буркнул:
- Он-то меня и послал, у его светлости в глотке пересохло.
Часовой ухмыльнулся, но оружие не опустил:
- Извините, сэр. Приказ, сэр.
Появился сержант, крепкий малый:
- Что происходит?
Шарп в упор посмотрел на него:
- Я собираюсь выпить. Хотите меня остановить?
- И не подумаю, сэр, - сержант обратил внимание на испачканную кровью форму стрелка, - Были в бреши, сэр?
- Да.
Сержант снял с шеи объёмистую флягу и протянул Шарпу:
- Бренди. Реквизировали у пленных. Возьмите, сэр. В знак уважения от 83-го батальона.
Когда стрелок взял флягу и, поблагодарив, удалился, сержант перевёл дух:
- Знаешь, кто это был, парень?
- Нет, сержант.
- Шарп, вот кто. Хорошо, что я был неподалёку.
- Почему, сержант?
- Потому что иначе ты мог пристрелить одного из немногих стоящих офицеров в этой вшивой армии, - сержант подмигнул часовому, - А он не дурак выпить, а?
Шарп подобрался поближе к одному из пылающих домов и присел на опрокинутый стол. С бренди, конечно, повезло. Он сделал глоток. Пожар дышал в спину теплом, первым настоящим теплом за эти двадцать дней. Хотелось сидеть так вечно, наплевав и на роту, и на армию, и на весь мир. Понёс же чёрт Лоуфорда в брешь!
Зацокали копыта, и на площадь выехала группа всадников в тёмных плащах и широкополых шляпах. Под одеждой угадывались очертания ружей и сабель. Партизаны. Он испытал приступ острой неприязни. Да, гверильясы оттягивали на себя тысячи французских солдат, с которыми в противном случае пришлось бы столкнуться англичанам. Бесспорно, эти храбрые гражданские делали то, на что оказалась неспособна вся испанская армия. Но здесь, на площади Сьюдад-Родриго, их присутствие раздражало Шарпа. Гверильясов не было в бреши, они не сражались за пушки, партизаны появились сейчас, когда схватка закончилась. Так стервятники слетаются отхватить кусок от оленя, убитого львом. Всадники осадили коней перед строем пленных.
А, плевать! Шарп уставился в огонь, прихлёбывая из фляжки. Он думал о Бадахосе, ждущем на юге, Бадахосе Неприступном. Рябой чинуша мог бы отправить французскому гарнизону письмо с разъяснением, что их пребывание там «против правил». Шарп хрипло рассмеялся. Крыса канцелярская!
Его внимание привлёк шум. Один из партизан отделился от своих и теснил пленных лошадью. Вмешались британские часовые. Гверильяс оставил французов в покое и направил животное к Шарпу, силуэт которого чётко вырисовывался на фоне пламени.
Стрелок смотрел на приближавшегося человека. Если испанец надеется разжиться у него выпивкой, то зря. Всадник вздыбил коня прямо перед носом Шарпа, и тот мысленно пожелал, чтоб лошадь поскользнулась и упала, придавив седока. Этого не произошло – гверильяс был искусным наездником, что, по мнению Шарпа, вовсе не давало ему права нарушать чужое уединение. Шарп с досадой отвернулся от спешившегося всадника.
- Ты позабыл меня?
От этого голоса хмель вмиг вылетел из головы стрелка. Он крутнулся на месте. Наездник снял шляпу и тряхнул головой. Чёрные, как испанская ночь, волосы упали по обе стороны такого дорогого лица.
Тонкая, жёсткая и безумно красивая.
- Я приехала найти тебя.
- Тереза? - Шарп сжал её в объятиях крепко, как сжимал в первый раз, два года назад, под пиками французских улан, - Тереза! Это ты?
Она смеялась, дразня его:
- Ты забыл меня!
- Господи!
Его тоски как не бывало, он трогал её лицо, словно не веря, что это она, - Тереза!
- Я думала, ты забыл меня.
- Забыл? Нет… - Шарп растерялся. Все слова вдруг вылетели из головы, а ведь он так много хотел сказать. Стрелок надеялся увидеть её год назад. Войско двигалось в Фуэнтес де Оноро. Тереза промышляла в этих местах, но Шарп не дождался от неё весточки. Тогда он уехал в Англию и встретил Джейн Гиббонс.
Тереза кивнула на винтовку за своим плечом:
- Я всё ещё пользуюсь твоим подарком.
- Скольких ты убила из неё?
- Девятнадцать. – она скривилась, - Недостаточно.
Французов Тереза ненавидела. Она оттолкнула Шарпа и бросила хищный взгляд на пленных:
- А скольких сегодня убил ты?
Шарп вспомнил мясорубку в орудийном гнезде:
- Не знаю. Двух? Трёх?
- Мало. Ты скучал по мне?
- Да.- Он смутился.
- Я скучала по тебе, – испанка сказала это буднично, как говорится только чистая правда.
- Слушай, - Тереза отстранилась и указала на своих партизан, - Они ждут меня. Вы идёте в Бадахос?
Вопрос застал его врасплох. Это был секрет Полишинеля, но официально армии никто ничего не объявлял: