- Рассортируйте.
- Сэр! – Хейксвелл повернулся к рабочей партии из лёгкой роты, - Вы слышали лейтенанта! Шевелитесь, нас ждёт капитан.
Хэгмен, пожилой стрелок, лучший снайпер полка, прослуживший с Шарпом семь лет, хмуро ухмыльнулся своему бывшему командиру:
- Дерьмовый день, сэр.
Шарп согласно кивнул. Дерьмовый. Гадкая морось приостановилась, но едва ли надолго.
- Как жизнь, Дэн?
Немолодой стрелок скривился и посмотрел по сторонам, не подслушивает ли Хейксвелл:
- Такая же, как день, сэр.
- Хэгмен!!! – вопил, конечно, сержант, - То, что ты – старый хрыч, ещё не означает, что ты можешь отлынивать от работы!
Он приторно улыбнулся Шарпу:
- Простите, лейтенант, сэр! Некогда болтать, надо работать, сэр. – голубые глазки невинно моргнули, - Как ваша леди, сэр, с ней всё в порядке? Надеюсь лично засвидетельствовать ей своё почтение. Она ведь в Бадахосе, сэр?
Хихикая, он посеменил к своей группе, что освобождала от груза телегу с лопнувшей осью. Шарп не собирался доставлять удовольствие Обадии, демонстрируя, что его насмешки попали в цель, а потому отвернулся и посмотрел на другой берег серой, вздувшейся от непрерывных дождей реки. Бадахос. Город был построен на уголке земли, образованном Гвадианой и её притоком Роильясом. Над городом нависал замок, сооружённый на высокой скале в том месте, где соединялись потоки. Сейчас армия британцев ожидала, когда саперы закончат понтонный мост, чтобы переправиться на южный берег к стенам Бадахоса. Каждый из жестяных понтонов, усиленных деревянными скобами, весил до двух тонн. Их заякорили в ряд поперёк течения, поверх протянули толстые тридцатисантиметровые канаты, по которым сапёры укладывали доски со сноровкой, говорившей о немалом опыте. На дальнем конце моста настилали последние планки, а по ближнему уже пошли возы, с которых солдаты сбрасывали песок и землю на дощатое покрытие, образуя некое подобие грунтовки.
- Вперёд!
Первой переправлялась Тяжёлая Кавалерийская Бригада. Спешенные бойцы вели своих лошадей в поводу. Животные нервничали, ступая по колыхаемому волнами мосту. На том берегу всадники заняли свои места в сёдлах, разбились на эскадроны и поскакали к городу. Естественно, они не собирались прыгать с саблями на стены, их задача заключалась в демонстрации силы и удержании немногочисленной французской кавалерии от попыток помешать переправе британских войск.
Капли вспенивали тёмную воду реки, но были не в силах промочить и без того мокрую форму уныло бредущей по настилу пехоты. Разнообразие внёс одинокий пушечный выстрел, громыхнувший со стороны крепости и встреченный дружным рёвом. Эскадрон тяжёлой кавалерии подъехал слишком близко к городу, и французы не упустили случая их попугать. В крике пехоты была беззлобная ирония: очень уж поспешно конники ретировались из зоны обстрела. Солдатам вскоре предстояло умирать под дулами пушек, и они были рады тому, что их конным товарищам артиллерией тоже преподан урок.
Полк Шарпа на время превратился во вьючных животных. Из более чем сотни телег с имуществом инженеров две сломались, и для доставки груза на ту сторону было решено привлечь солдат Южно-Эссекского. К Шарпу подъехал Уиндхэм:
- Всё готово, мистер Шарп?
- Так точно, сэр. Сэр?
- Мистер Шарп? – полковник натянул поводья.
- Как насчёт моей просьбы?
- Не время и не место это обсуждать, мистер Шарп. Всего хорошего, - Уиндхэм коснулся пальцами кисточки на двууголке и поспешил прочь.
Шарп поправил на боку палаш, абсолютно бесполезный в деле подсчёта лопат с кирками, и поплёлся по грязи к полковому багажу. Каждая рота имела держала мула, перевозившая учётные книги и прочую канцелярщину, скудный продовольственный запас и, против правил, барахло некоторых офицеров. Другие животные были навьючены полковыми грузами: ящиками с оружием и боеприпасами, опять же, документацией, униформой и жутковатыми инструментами хирургов. Среди мулов затесались слуги офицеров с запасными и вьючными лошадями.
Бегали и орали детишки. Их матери прятались от дождя в импровизированных укрытиях, ожидая приказа выступать. Согласно предписаниям при батальоне имели право находится не более шестидесяти жён. Однако годы войны сделали своё дело и сейчас за Южно-Эссекским двигались три сотни дам и ещё больше детей. Англичанки, ирландки, шотландки, валлийки, испанки, португалки и даже одна француженка, не пожелавшая расстаться с пленившим её под Фуэнтес де Оноро сержантом из роты Стеритта. Некоторые были шлюхами, прельстившимися жалкими солдатскими пенсами; другие – законными супругами с выправленными бумагами; третьи называли себя жёнами, обходясь без официальных церемоний. Многие из них были замужем во второй, а то и в третий раз, теряя предыдущих мужей от французских пуль или испанских болезней.