Их лица прояснились. Шарп нагнулся и взял одну из винтовок:
- Мне жаль, что вы потеряли своё оружие. Но я клянусь: вы получите его обратно, его и свои зелёные куртки.
Стрелки заулыбались. Хейксвелл хихикнул, но, подняв глаза на Шарпа, осёкся. Тот, нахмурившись, взирал на замок поднятой им винтовки:
- Сержант Хейксвелл?
- Лейтенант, сэр?
- Чьё это ружьё?
- Ружьё, сэр? Э-э… Не знаю, сэр! – Обадия чувствовал угрозу, но пока не понимал, в чём она заключается.
- Оно заряжено, сержант.
- Заряжено, сэр? Не может быть, сэр!
- Вы проверяли винтовки?
Хейксвелл замялся. Его власть держалась на скрупулёзном следовании букве устава, но, торжествуя победу, он увлёкся сдиранием зелёных тряпок со стрелков и совсем позабыл об оружии. Впрочем, оценив ситуацию, сержант решил, что ничем опасным она ему не грозит и приторно улыбнулся:
- Не успел, лейтенант, сэр! Но ведь они не в ящике, так? Дайте мне минуту, - сладкой улыбочки не получилось – её прервала серия подёргиваний.
Шарп нравоучительно произнёс:
- Очень плохо, Хейксвелл, что такой опытный сержант, как вы, допустил столь нелепую промашку. Но не расстраивайтесь, мы проверим их вместе.
Положив ружьё, которое держал в руках, отдельно, Шарп взялся за остальные. Поднимая очередную винтовку, он направлял дуло в жирное брюхо Хейксвелла, неторопливо оттягивал кремень и жал спусковой крючок, с наслаждением наблюдая, как после очередного сухого щелчка испарина крупными каплями покрывает жёлтую кожу. Даже меняя винтовки, Шарп не отрывал взгляда от врага, жадно впитывая и животный страх и волну бесконечного облегчения, прокатывавшуюся по судорожно гримасничающей роже. Стрелки откровенно радовались унижению сержанта. Когда кремень последнего ружья глухо ударился о пустую полку, Шарп бросил оружие в ящик и подобрал винтовку, что положил в стороне от других. Он медленно отвёл назад кремень. Хейксвелл облизал губы пересохшим языком. Держа сержанта на мушке, Шарп приблизился. Каждый шаг проворачивал в ране на один виток фантастический, усеянный зубцами бур.
- Молва твердит, что вас нельзя уничтожить. Это правда, сержант?
Хейксвелл неопределённо мотнул головой, не отводя глаз от чёрного кружка винтовочного дула.
- Болтают также, мол, однажды вас повесили, но даже сатана побрезговал вами. Да?
Хейксвелл вновь кивнул.
- Собираетесь жить вечно?
Сержант выглядел так жалко, что кто-то из стрелков громко прыснул. Обадия посмотрел на солдат, вычисляя весельчака, но Шарп качнул стволом, и взгляд сержанта мгновенно вернулся назад.
- Вы не ответили мне. Собираетесь жить вечно?
- Не знаю, сэр.
- Ух, ты! Не «лейтенант», просто «сэр»? Прикусили язык, сержант?
- Никак нет, сэр!
Мстительно скалясь, Шарп подступил вплотную к врагу и упёр дуло ему в кадык. Разглядывая струйки пота, стекающие из-под кивера, широко распахнутые страхом голубые буркалы, стрелок произнёс:
- Думаю, вы сдохнете, сержант. Знаете, когда?
Хейксвелла сковал ужас. Он не мог поверить в то, что это происходит на самом деле. Обадия ждал удара штыком или выстрела в ночи, он и сам поступил бы так. Но сейчас, при свете дня, на глазах у тысяч потенциальных свидетелей?! Этого не могло быть, но дульный срез, холодивший горло, убеждал в реальности происходящего.
- Сэр?
- Я открою вам секрет, Хейксвелл.
Шарп старался говорить отчётливо, чтобы его слышали стрелки:
- Конец вашему никчемному существованию положит человек, которого вы попытались убить, но облажались. Знаете такого?
Сержант побледнел, густо-жёлтая его шкура приобрела лимонный оттенок:
- Нет, сэр…
Шарп, глядя ему в глаза, яростно прошептал:
- Знаешь, мразь. Ты – труп, Обадия, вонючий разлагающийся труп. Волшебству конец, понял? – И вдруг выкрикнул, - БАХ!
Невероятным прыжком сержанта отнесло назад. Истошно визжа, он опрокинулся на траву. Шарп навёл на него винтовку и нажал курок. Механизм сработал вхолостую, это оружие тоже не было заряжено. Невменяемый Хейксвелл с воем вцепился в траву. Стрелок наступил на ремень семистволки, с которой Обадия не расставался:
- Отдай.
Ничего не соображающий сержант повиновался. Шарп повесил чудовищное оружие на плечо рядом со своей винтовкой, сгрёб зелёные куртки подмышку и повернулся к стрелкам:
- Смирно!
Те вытянулись.
- Я дал вам слово, что вы получите назад и свою зелёную форму, и свои винтовки. Я намерен и сам вернуться, чего бы это мне ни стоило.