Свет бивуачных костров слабо сочился сквозь парусиновые стенки палатки капитана Лероя, хозяин которой надолго обосновался в госпитале. Ночь была тиха. Привстав на локте, Шарп любовался Терезой, разметавшейся по ложу; Антонией, мирно сопящей между ними, и сердце щемило от нежности. Его родные: жена и дочь. Отныне он в ответе за них, как привык быть в ответе за простых парней, которые всегда верили в него, любили его и высоко задирали нос, зная, что служат в лучшей роте на земле.
Роте Шарпа.
Историческая справка
Утром 12 апреля Филиппон с остатками гарнизона капитулировал в форте Сан-Кристобаль, знаменуя взятие неприступного Бадахоса – славнейшую из побед британского оружия.
К сожалению, это оружие оказалось запятнано кровью мирных жителей города – союзников англичан, и на следующий день, около полудня, по приказу Веллингтона на площади у собора сколотили несколько виселиц. Нет свидетельств, что они использовались, но, по-видимому, угроза их применения смирила буйный нрав победителей и восстановила порядок на улицах.
В романе уже изложены мои предположения относительно причин столь жестокой расправы с Бадахосом. Тем не менее позволю себе ещё раз коснуться этой печальной темы. Война – штука жестокая. Победители не церемонятся с побеждёнными, и город, взятый приступом, редко избегает разорения. Ворвавшиеся же в Бадахос британцы, во-первых, небезосновательно подозревали горожан в профранцузских настроениях; во-вторых, были обозлены кровопролитностью штурма. Поведение передовых частей предрешило дальнейший ход событий. Попадая в обстановку вседозволенности, даже те солдаты, что не принимали участия в схватке, тотчас превращались в убийц и насильников. Некоторые историки придерживаются мнения, будто Веллингтон намеренно дал солдатам так долго безобразничать в городе, желая преподать урок другим крепостям. Даже если это правда, акция устрашения плодов не принесла: спустя год, штурмуя Сан-Себастьян, британцы столкнулись со столь же яростным сопротивлением, и город после покорения постигла печальная участь Бадахоса.
Не стоит, однако, думать, что Бадахос выявил только худшие стороны английской натуры. На залитых кровью улицах нашлось место и великодушию, и самоотверженности. Вспомнить хотя бы лейтенанта Смита. Этот достойный офицер 95-го стрелкового полка, подобно вымышленному сержанту Харперу, спас от потерявших человеческий облик соотечественников четырнадцатилетнюю Хуану-Марию де лос Долорес де Леон. Бедняжка, к счастью, не пострадала (за исключением вырванных с мочками серёжек). Молодые люди поженились. Впоследствии случай получил огласку, царствующий монарх пожаловал герою рыцарское звание, а в честь Хуаны-Марии назвали город в Южной Африке: Ледисмит.
Описывая события военной компании, я старался слишком не отклоняться от исторической правды. Пушки, хитро упрятанные в толще стен Сьюдад-Родриго, существовали на самом деле, и героические ноттингемширцы действительно добрались до них по доскам. Набег на дамбу предпринимался 2 апреля и, конечно же, не силами целого полка, а маленьким отрядом под началом сапёра Стенвея, послужившего прототипом незадачливого Фитчетта. Заряд пороха оказался недостаточен, и плотина устояла.
Утром 7 апреля под брешами нашли по разным оценкам от двух до трёх тысяч ещё не остывших тел. Жуткое зрелище проняло, говорят, даже невозмутимого обычно Веллингтона. В научных кругах принято обвинять командующего в преждевременности приступа. Эти упрёки, на мой взгляд, несправедливы, учитывая нехватку квалифицированных инженеров в войсках, а также то, что Бадахос покорили всё же не сапёрные хитрости, а воля к победе пехотинцев, таких, как подполковник 5-го фузилёрного батальона Ридж, чей подвиг позаимствован мною для капитана Ноулза. Риджа сразила французская пуля в конце битвы, и память героя поэт почтил следующими строками:
…Ответь, чья смерть стяжала больше славы,
Из тех, кто сгинул в сече той кровавой?
Каюсь, в романе я несправедливо обошёлся с Пятой дивизией, хотя именно взятие бастиона Сан-Винсенте и обеспечило падение крепости в целом. Веллингтон не отдавал приказа о последней атаке брешей, пока не уверился, что Пятая дивизия уже в городе. Кстати о брешах: никакого «Форлорн Хоуп», ни специального, ни импровизированного, для третьей бреши не создавалось. Кое-кто из очевидцев потом утверждал, будто на её насыпи обнаружили трупы нескольких смельчаков, но, по-видимому, эта брешь так и осталась нетронутой, и я с чистой совестью отдал её на растерзание Шарпу. Дотошного читателя, возможно, покоробило то, что Шарп штурмует Сьюдад-Родриго с Третьей дивизией, а Бадахос – в рядах Четвёртой, но такова судьба литературного персонажа – всегда быть в гуще сражения. Впрочем, мой грех не так уж велик. Отдельные полки Лёгкой и Третьей дивизий участвовали в обеих атаках.