— Айва, беги!..
Девушка стояла на месте, беспомощно хлопая ресницами. Глупая улыбка не сползала с ее губ.
— Это не Рон! Уходи отсюда!..
Зазубренный кинжал блеснул в опасной близости от глаз. Ревин упал на спину и разрядил оба револьвера, целя в голову господина во фраке. Но выстрелы видимого вреда не причинили, пулевые отверстия затягивались быстрее, чем образовывались новые. Казалось, тело того сплетено из миллиона тончайших нитей, успевающих переплетать раны с немыслимой быстротой. Несколько багровых капель на скатерти – весь зримый ущерб от двух обойм. Ревин имел удовольствие лицезреть Оли-орви – представителя единственной расы разумных, не имеющей постоянного внешнего облика. Червь-мимикрант с чудовищно развитым метаболизмом, непревзойденный шпион, хладнокровный, расчетливый игрок. В данном случае, надо полагать, скаут, как и он. Пожалуй, встрече с дюжиной особей Сыпи Ревин сейчас обрадовался бы больше.
— Я не Рон, — подтвердил Оли-орви и, подцепив кончиком кинжала жареную куриную ногу, ловко отправил ее в рот. Проглотил целиком, неестественно выпятив кадык. — Я хотел избавить тебя от выбора, скаут. От нелегкого выбора…
— Последствия…
— Не начинай! — прервал Ревина Оли-орви. — Неужели ты думаешь, что я не взвесил риски?..
— Чего ты хочешь?
— Если ты имеешь в виду мою цель, то она сродни твоей – открыть врата. Не на планету людей, конечно, — Оли-орви развел руками. — Если тебя интересует, что мне нужно от тебя…
— У меня есть одно предположение…
— Да. Ты должен умереть, — Оли-орви вздохнул совсем по-человечески.
Айва мало что понимала из разговора мужчин, перешедших на непонятный язык.
Одно она знала точно – перед ней враг. А она не привыкла бегать от врага, кем бы он там ни был, и что бы ни кричал Ревин. Кошачьим шагом девушка приблизилась к каминной полке, над которой была развешана коллекция старинного оружия, потянула с креплений тяжеленный двуручный меч.
— Один вопрос, — нахмурился Ревин. — Как скаут скауту… Тот человек… Рон…
— Мертв, — Оли-орви прикрыл глаза. — Он был твоим другом. Мне жаль.
Над пришельцем взметнулось широкое лезвие длинной в сажень. И опустилось на основание шеи.
— А-йа-а!..
Айва рубила наискось, от плеча до пояса. Меч рассек грудную клетку и остановился в районе пупка.
— Да беги же ты, черт! — Ревин сорвался на крик. Но было поздно. Откуда-то из-за спины Оли-орви выпростал отросток, обвивший девушку за горло. Освободился от остатков фрака, просто стряхнул рассеченные половинки с рук, оставшись в одних брюках. Ухватившись за острие, вытащил из тела застрявший меч, бросил на каменный пол и невозмутимо продолжил:
— Меня нелегко убить. Как и тебя, Шеат. Поэтому я предлагаю выбор. Ее жизнь в обмен на твою. Айва хрипела, едва касаясь носками пола, лицо ее посинело, из глаз текли слезы.
— Я тебя убью, — негромко проговорил Ревин.
— Мы оба знаем, что нет. И что я сдержу слово. Иначе бы мое предложение ничего не стоило. На лицо Ревина опустилась тень.
— Я не испытываю к тебе неприязни, человек, — проговорил Оли-Орви. — Так вышло. Решай.
Ревин молчал. Расчет верен. Червя не убить. Совершенно нечем. Все просто. Как все просто. Всего лишь произнести: нет. Ни о каком выборе не может быть и речи, выбор несопоставим. Почему же так трудно? Почему?.. Привязанности – непозволительная роскошь для скаута. Он виноват сам.
— Итак?
Ревин молчал. Грудь Оли-орви вздыбилась, пошла буграми. Посреди открылся рубец. Сейчас! Чужак выметнул длинный отросток, увенчанный похожим на серп когтем. Оставайся Ревин недвижим, ему смахнет голову, как косой. Он даже вряд ли что-то почувствует… Из глубин сознания нахлынула ледяная волна. Смыла противоречия, смятение, оставив лишь холод рассудка. Он – скаут. У него за спиной миллиарды жизней. Ревин уклонился, перехватив коготь за основание, полоснул им по отростку. Легко, уверенно, будто проделывал подобные манипуляции ежедневно.
— Выбор сделан. Хрустнули шейные позвонки. Тело девушки упало на каменные плиты. Ревин сжимал в ладони острый обрубок, сжимал настолько сильно, что кровь его смешивалась с кровью чужого, срывалась тяжелыми каплями. Он повернулся спиной и вышел из зала, не проронив ни слова.