Это событие стало бы самым увлекательным приключением в его жизни. Он доказал бы всем, что ничего не боится.
Все это случилось с Роуэном потому, что он мал и слаб, и Силач Джон ясно дал это понять. Потому — теперь он это осознал, — что Силач Джон любит его маму и хочет сделать все, чтобы ей не было больно и стыдно за сына.
Роуэн дрожал как осиновый лист. Опять вспомнились слова Шебы: «Гора не будет проверять твою силу, Джон. Она тебя уничтожит». Зачем, ну зачем она так поступила? Если Гора способна уничтожить даже Силача Джона, который ничего не боится, что же тогда она сделает с пастушком Роуэном, который пугается даже колесного скрипа?
Страх, одиночество и стыд переполняли Роуэна. Все мрачно смотрели на него, и это было невыносимо. Наверное, люди думали одно и то же: «Почему он? Ну почему именно этот самый бестолковый мальчишка? Что за насмешка — сделать его нашим спасителем, ведь он скорее всего принесет всем только погибель».
Роуэн было обернулся к маме, чтобы спрятать лицо в ее юбке, но тут ему представилось, как он стоит на лугу, теплая мягкая морда Звездочки наклоняется к его протянутой ладони, а кругом стоят другие букшахи, такие большие, спокойные и доверчивые.
Он никогда не подводил букшахов. Он всегда был с ними — и ранним морозным утром, и в жаркий полдень, и когда они болели, и когда в стаде ожидалось прибавление, и когда страшно рычал Дракон.
А теперь им нужна вода. И он никак не мог оставить их в беде. Для них он вовсе не был трусливым слабаком: он был другом, наставником и вожатым. Они доверяли ему во всем. И от этой мысли внутри у него, точно парное молоко, разлилось приятное тепло.
Роуэн поднял голову и смело поглядел на Силача Джона.
— Я иду, — сказал мальчик. Карту в его руках тихо покачивал легкий утренний ветерок. Он повторил: — Я иду на Гору вместе с вами.
5. На Горе
Уже много часов путники шли по высохшему руслу Реки. Рин остался далеко позади. Оборачиваясь, Роуэн уже не видел самого высокого строения в деревне — мельницы, потому что ее скрывали деревья.
Впереди высилась отвесная скала. Путники рассчитывали, что часа через два они подойдут к ней. По карте подъем начинался в том месте, где подземный поток выходил на поверхность и становился рекой. Там они собирались передохнуть и хорошенько изучить карту, чтобы идти дальше.
Роуэн уже выбился из сил. Мешок валуном давил ему на плечи, болели спина и ноги. Но он знал, что надо идти вперед и не ныть. Все старались как-то ему помочь, но он видел, что, например, Бронден и Вэл злятся из-за их медленного движения. По Эллису трудно было что-либо понять — он всегда мало говорил. Даже когда они проходили мимо мельницы, большое деревянное колесо которой успокоилось, потому что не было воды, он и то ничего не сказал. Только взглянул на мельницу, отвернулся и стал смотреть на Гору.
А сейчас Эллис широко шагал впереди всех и легко нес свою поклажу и еще тяжелый канат, небольшой топорик и связку факелов. Его сестра шла рядом, не отставая.
Чудная они были пара, неразговорчивая. Как-то раз Роуэн услышал, как его мама сказала Силачу Джону, что они живут, точно в независимом государстве из двух человек. Они походили на камни, из которых была сложена мельница, — такие же кряжистые и тяжелые. Брат и сестра были ровесниками Джиллер, и Роуэн привык к ним с раннего детства. Он видел их каждый день, так же как и других взрослых. Но только недавно он заметил, что Вэл и Эллис ни на кого не похожи и что его мама, Силач Джон и Аллун тоже так думают.
Сразу за Вэл шла Бронден — небольшая, крепко сбитая и упрямая. За ней шла Марли. Марли улыбалась, глядя на Аллуна, который торопливо шагал рядом с ней, то насвистывая, то напевая, как будто на деревенском празднике.
Роуэн был предпоследним — за ним шел лишь Силач Джон. То и дело он заговаривал с мальчиком: «Ну как, держишься?» или «Вот уже почти и пришли». Роуэн кивал в ответ и неохотно отвечал. Он думал, что Силачу Джону все равно: просто он чувствовал себя в ответе за мальчика.
Добродушный Силач Джон никогда ни с кем не спорил. Такой уж у него был нрав. И с Роуэном он тоже всегда хорошо обращался, но не сказать, чтобы сильно его любил. За Аннад он тревожился — это сразу было видно. А с Роуэном ему было как-то неуютно: слишком уж он старался к нему подладиться. А если человек тебе по-настоящему нравится, подлаживаться ни к чему. Роуэн хорошо это знал. Да еще, бывало, Силач Джон поддразнивал его, называл мальчишкой-зайчишкой и смеялся над тем, что он всего боится.