Что будет, если талисийский император действительно начнет вторжение, как все говорят? Неужели будут бои на улицах? Роуз твердила себе, что мистер Фаунтин и другие волшебники такого не допустят. Но ведь у императора есть свои волшебники. Даже лорд Венн служил ему какое-то время. Похищение принцессы Джейн задумали, чтобы войти в доверие к императору. Как знать, не командует ли сейчас талисийскими войсками другой волшебник?
Роуз уставилась на слова, кричавшие с жавшихся друг к другу строк в газете:
Пушечный обстрел.
7-й батальон легкой пехоты.
Договор расторгнут.
Открытая провокация.
По ее чудесной новой жизни в доме Фаунтинов словно прошел полк солдат в тяжелых черных сапогах.
– Эти талисийцы. Предатели! – Газета угрожающе затряслась.
Роуз скрестила пальцы за спиной и проворковала:
– Миссис Джонс… У нас случайно нет лавандового печенья?
Над краешком газеты показались брови кухарки.
– Эта мадам меня в гроб вгонит, – вздохнула она. – В кладовой стоит фарфоровая банка с сушеной лавандой – принеси ее, Роуз, будь добра. А в следующий раз, – она строго посмотрела на девочку, – заставь ее захотеть чего-нибудь, что у меня есть. Волшебство-то тебе на что? – Произнося это запретное слово, она слегка вздрогнула, но Роуз так и смотрела на кухарку через плечо на пути в кладовую. Миссис Джонс не выносила волшебство и не пускала его на кухню с помощью каких-то древних ритуалов – как считала Роуз, в своем роде не менее магических, чем заклинания мистера Фаунтина. Обычно кухарка старательно не замечала, что младшая горничная умеет колдовать.
– Мисс Фелл так не обманешь, миссис Джонс, – сказала Роуз, возвращаясь с увесистой бело-голубой банкой. – Она одним мизинцем может сотворить такое, чего я не сделаю, даже если буду всеми силами стараться неделю.
Миссис Джонс сложила газету и разгладила ее, постукивая пухлыми пальцами, будто пытаясь раздавить все неприятности.
– Такая любезная, истинная леди, – пробормотала она и резким движением сорвала крышку с банки.
– Похоже на гадких дохлых жуков, – с отвращением высказался Билл, заглядывая в банку. – А вонища какая! Она это ест?
– Прекрасный запах! – удивленно воскликнула Роуз. На ум пришли ящики с чистыми и отглаженными простынями. Роуз поняла, что и сама мисс Фелл тоже пахнет лавандой. Наверное, прячет мешочки с засохшими цветами между кружев – хотя Роуз невольно подумала, что любовь к лавандовому печенью наполняет ее ароматом изнутри.
– А как добавить лаванду в печенье? – обеспокоенно спросила Роуз. Она совсем забыла, что у судомойки Сары сегодня выходной, а получится ли у нее самой вставлять цветочки в печенье – еще вопрос.
Миссис Джонс хмыкнула:
– Сделаем лавандовую глазурь. Может, это и не то, что мадам заказывала, но придется ей потерпеть. Не все из нас умеют мухлевать.
Роуз энергично кивнула.
– Надеюсь, настроение у нее улучшится. Сегодня у нас с ней еще урок рисования акварелью, а после – танцев…
– Картинки у тебя хорошо получаются, – вставил Билл, но Роуз вздохнула:
– Только не нарисованные. У меня картинки сами просто появляются, когда я говорю. Простите, миссис Джонс, – машинально добавила она. Обычно на кухне не дозволялось даже упоминать о магии.
– Акварель – весьма подходящее занятие для юной леди, Роуз, – одобрительно сказала кухарка, взбивая глазурь.
– Я не юная леди, – возразила Роуз и поджала губы.
– Но могла бы ею стать. Другие девочки руки бы себе пооткусывали за такой шанс, какой тебе представился. Латынь и все такое. Хотя не исключено, что через год мы все уже будем говорить по-талисийски.
– И вообще, ты не можешь утверждать, что ты не леди, – заметил Билл, макая палец в глазурь, когда миссис Джонс отвернулась. – Ты же не знаешь.
– Ой, вот не начинай, – огрызнулась Роуз. – Ты как те девчонки из приюта – все как одна потерянные принцессы.
– Но ведь ты-то вполне можешь ею оказаться! – не сдавался Билл. – Вся эта… странность должна была откуда-то взяться, а?
– Это просто случайность, – проворчала Роуз, но без особой уверенности. Живя в приюте, Роуз годами отказывалась даже думать, что у нее есть семья, и теперь представить такое никак не получалось. Она даже не была уверена, что хочет найти людей, которые бросили ее, – ведь именно так они и поступили. Даже не потрудились донести ее до приюта, а оставили на церковном кладбище – да еще в корзине для рыбы, что самое обидное. Зачем ей теперь их разыскивать?