После того, как они сняли весь воск с лица Саймона, Элинор тоже рассказала о своей шутке. Она очень ярко описала свою стычку с Джоном.– Отвратительный маленький развратник, – заключила она.– Я думаю, его еще долго не будет тянуть к женщинам.
– Да, но остальное уже не так смешно, – сказал Саймон после недолгого молчания. – Он еще придет за нашей кровью, чтобы смыть то зло, которое мы ему причинили. Сэр Джайлс, Вам лучше отправиться назад, в Айфорд, и подготовиться к войне. У Вас будет достаточно времени, так как он сначала пойдет на Роузлинд, чтобы убить меня, прежде чем захватить земли моей жены. Не скажете ли Вы мне кое-что, сэр Джайлс?
– Все, что угодно, милорд.
– Я умоляю Вас не обижаться, – сказал Саймон.– Я не ставлю под сомнение Вашу честь, но я хочу сказать Вам, что знаю, как нелегко Вам было отказаться от такого предложения. Где Вы нашли силы, чтобы сделать это?
– Вы ошибаетесь, милорд, – ответил сэр Джайлс, – сделать это было очень легко.– Вдруг он усмехнулся.– Но не потому, что я менее жадный, чем другие.
– Тогда почему?
Взгляд сэра Джайлса стал суровым:– И все же это было легко. Сколько, Вы думаете, я бы прожил после того, как доставил Ваше тело лорду Джону? Десять минут? День? Неужели человек, сделавший такое предложение, позволит свидетелю долго жить, особенно если он знает, что король Ричард может вернуться в любой день и потребовать ответа за убийство своего верного вассала? Нет, нет, милорд. Меня бы четвертовали за убийство своего господина, а лорда Джона поблагодарили бы за верность королю. Я бы ничего не выиграл от этого.
Саймон кивнул:– Боюсь, что Вы все правильно рассчитали. Лорд Джон – человек без чести. А вообще-то, сэр Джайлс, давайте посмотрим, сможем ли мы дожить до того времени, когда вернется король Ричард и укротит своего братца. Если сможем, то Вы увидите, что моя жизнь и жизнь моей жены чего-то да стоят.
– Я не забыл это, – сухо ответил сэр Джайлс и улыбнулся.– Мне это кажется более безопасным путем для достижения своей цели.
Последние слова заставили Саймона покачать головой, так как, то, что они затеяли, едва ли можно было назвать «безопасным». Если не вернется Ричард или не вмешается королева, Джон найдет предлог, чтобы поднять армию против хозяина и хозяйки Роузлинда. А если Роузлинд падет, то та же участь ожидает и Айфорд. Джон никогда не прощает нанесенных ему обид. Он будет выжидать, чтобы потом отомстить за все смертью Саймона и страданиями Элинор.
Но это – в будущем. А пока настоящее было прекрасным. Они переночевали в лагере, а на следующий день спокойно поехали домой. Но их не покидали мысли о будущем. Ночью, когда их разгоряченные тела отдыхали, Элинор вздохнула:
– Возможно, мне следовало уступить ему, но я разозлилась. Эта мерзкая жаба сравнивала себя с тобой.
– Элинор, – простонал Саймон, – разве у тебя совсем нет принципов?
– Причем тут принципы? Я бы не дотронулась до этого куска грязи добровольно, но принести маленькую жертву, чтобы добиться его расположения… Саймон, ты же знаешь, что без любви это ничего не значит!
– Я знаю, – мрачно согласился он.– Все эти годы для меня это ничего не значило, пока у меня не появилась ты. Но ты слишком хорошо думаешь о Джоне. Твоя уступка не принесла бы тебе его расположения. Он бы рассказал об этом всему миру, чтобы покрыть нас позором. Не вини себя за ненависть Джона. Ни одному человеку он не даст ничего хорошего. Ты не можешь купить его любовь, потому что он не способен любить. Его можно только заставить делать что-то из страха. И мы заставим его. Со мной будут Вильям и…
– И королева?
Саймон замолчал, затем вздохнул: – Он ее сын.
Королева может приказать Джону, если захочет. Элинор подумала об этом, но вслух ничего не сказала. Преданность Саймона королеве была слишком сильной. Он всегда был слеп по отношению к ней. Он никогда ее не осудит.
Они ждали, но проходили недели, а армии все не было. Поля лежали голые и холодные. Часовые на башнях наблюдали за сушей и за морем, но никто не нападал.
В последнюю неделю января Саймона, наконец, позвали на башню. Элинор схватила плащ и поспешила за ним. На дороге показался отряд, но не армия. Во главе отряда ехал всадник на белом жеребце. Элинор смертельно побледнела. Ее сердце и руки похолодели. Саймон мог оказать открытое сопротивление Джону, но сможет ли он противиться королеве? Прежде чем она спросила его, он сбежал вниз и заговорил со стражей. Элинор кусала губы и с трудом сдерживала слезы. Подъемный мост стал опускаться, а решетка поплыла вверх. Элинор по-прежнему стояла на стене. «Вот моя соперница, – подумала она, – но она не заслуживает его. Я не позволю ей увести его от меня, чтобы младший из ее отпрысков смог расправиться с ним». Слезы исчезли. Она еще не знала, что будет делать, но решила идти вниз, к Саймону. Королева проехала мост и выехала во двор. Двое стражников преградили дорогу ее свите. Прежде чем те пришли в себя от изумления, решетка опустилась. Королева посмотрела в лицо Саймона. В его глазах блестели слезы, но губы были упрямо сжаты.
– Я закончил службу, мадам, – объявил он.– Моя жизнь ничего не стоит. Я бросал ее к Вашим ногам тысячу раз. Но я не позволю Вам отдать Элинор Вашему сыну – ни для развлечения, ни для каких-либо других целей. Я не позволю, даже если для этого мне придется поджечь весь мир.
Королева взглянула на Элинор, в глазах которой не было слез. Они сверкали золотисто-зеленым огнем. И вдруг королева улыбнулась. Эта женщина сможет поджечь мир и улыбаться, наблюдая, как он горит. Она тоже была такой – сорок лет назад. Королева вздохнула.
– Не будь глупцом, Саймон. Впусти моих людей. Я не принесу вам несчастья. Джон уехал во Францию. У меня есть новости, – она грустно улыбнулась.– Странные происходят вещи. Королева вынуждена сама ехать к своему подданному, а он не является на ее зов. Мне нужна помощь, Саймон. У меня новости от Ричарда. Здесь не могло быть подвоха. Решетку ворот быстро подняли, и отряд королевы пригласили внутрь, принеся извинения за задержку. Королеву заботливо проводили в покои Элинор, где было натоплено и приготовлены еда и питье. Она рассказала, что Ричард захвачен в плен в Германии, но она пока не знает, где его содержат и каков размер выкупа. Она задумалась, глядя на языки пламени.
– Джон знает, – заметила она.– Он вступил в сговор с Филиппом Французским, чтобы убить своего брата или заключить его в тюрьму пожизненно. Я не могу совладать с ним. Он вышел из-под моей власти. Когда я рядом, он еще подчиняется мне, но стоит ему уехать…– У нее были усталые, полные горечи глаза. Молчание затягивалось. Наконец, королева выпрямила спину, подняла голову и посмотрела на них.– Я не знаю, что вы сделали здесь, но Джон никогда не простит и не забудет вам это. В ваших интересах помочь мне освободить Ричарда. Если Джон взойдет на престол, боюсь, никто не сможет спасти вас.
Элинор положила свою руку на руку Саймона и кивнула. Саймон непроизвольно сделал характерный жест спиной и плечами, как бы готовясь нанести удар. На их лицах было ясно написано, что они не боятся Джона. Глаза Элинор горели решимостью; губы Саймона искривились в презрительной усмешке. Разумеется, они поддержат Ричарда. Для Элинор это был путь мудрости, для Саймона – преданности. Их будущее не будет ни безопасным, ни обеспеченным, но они были готовы к этому.
ОТ АВТОРА
Для читателя, который знаком с периодом средневековья, образ леди Элинор из Роузлинда может показаться нереальным. Однако в те времена были женщины с сильным характером. И самый яркий тому пример – сама королева Элинор, тоже героиня романа, женщина настолько волевая, что муж, не сумев удержать ее под своим контролем, был вынужден отправить ее в ссылку в Англию, за сотни миль и за море от ее собственных вассалов. Затем была Хэдвисса, о которой Роджер Вэндовер неприязненно говорил, что «ей не хватает только чисто физиологических признаков, чтобы считаться мужчиной». Еще была Никола де ля Хэй, занимавшая пост шерифа Линкольна. Когда на замок, которым она управляла, напали, «она защищала его, как воин», – писал Ричард Девизес. А Бланка из Шампани повела за собой армию и захватила в 1218 году Лоррейн, чтобы защитить интересы своего юного сына. Существовали и другие, занимавшие менее высокое положение в иерархической лестнице, женщины, которые сами вели свои дела, становились независимыми членами первых гильдий. Таким образом, Элинор, хотя и вымышленная героиня, имела реальных предшественниц в истории. Конечно, это не типичный женский характер для тех времен, но и не такой уж редкий.