— Дэймия! Не делай этого! — прорычал отец и быстро унес ее обратно.
— Больше не буду, но я должна была! — всхлипнула она, и ужасная боль сжала ее мозг.
— Ты не должна делать этого, пока снова не обретешь былую силу.
И она была беспомощна перед тремя сознаниями, которые, объединившись, погрузили ее в сон.
В самых дальних уголках сознания Дэймии заворочался настойчивый шепот, который и пробудил ее от восстановительного сна. Девушка невольно съежилась, ожидая возвращения боли, но с удивлением обнаружила только небольшой дискомфорт в своем состоянии. Тогда она решила провести эксперимент и попыталась подавить остаток боли, и та сразу же исчезла. Невероятно довольная своим успехом, Дэймия села в кровати. Была ночь, легкий ветерок доносил до нее запахи, в которых она узнала ароматы Денеба. Она потянулась, и ее ногу схватило судорогой.
«Бог мой, неужели меня никто не поворачивал целый месяц? — спросила она сама у себя и отметила, что ее ментальный тон снова стал уверенным и твердым. Она легла на спину и задумалась. — Бедная Дэймия, с тех пор, как ты встретилась с тем ужасным чужим сознанием, ты превратилась в Т-4. Или в Т-9? Т-3? — Дэймия попыталась прикинуть, какая из ступеней подойдет ей теперь, но затем отбросила все эти мысли. — Ты непроходимая идиотка. Не узнаешь, пока не попробуешь».
Осторожно, но без особого усилия она «прощупала» весь дом и посчитала пульс у двоих спавших неподалеку от нее. Пульс Афры был очень слабым. «Но он есть!» — с триумфом подумала Дэймия. Этот факт заставил ее вспомнить о другом, более печальном.
Девушка выскользнула из кровати и подошла к окну. Она уже поняла, что ее и Афру в глубоком сне переправили на Денеб в лесной домик Истии. Окно комнаты выходило на поляну. Взгляд перешел от лужайки, заросшей травой, к ручейку, пробегавшему неподалеку, а затем к опушке начинавшегося за ручьем леса. Когда она увидела там что-то белое и продолговатое, ее взгляд остановился. Инстинкт подсказал ей, что это могила Ларака. Мысль о его смерти, о том, что его прикосновение покинуло ее навсегда, внезапно сломила Дэймию. Она всхлипывала, кусая костяшки пальцев и прижимая руки к груди, чтобы подавить горестные рыдания.
Внезапно из ночи и тишины до нее снова донесся тот шепот, который разбудил ее. Она напрягла все силы, чтобы определить этот звук, но тот растаял прежде, чем она смогла его уловить.
Решительно спрятав свою боль в самый далекий уголок души, она задумалась. Джефф и Ровена твердили, что она не виновата в смерти брата и травме Афры. Но она сама знает, что была слишком занята собой, была ослеплена своими фантазиями о том, что Содан — это Принц на белом коне, ее рыцарь в цилиндрической броне.
Какая же она испорченная, эгоистичная, высокомерная гордячка, требующая привилегий, которых не заслужила, наград, оценить которых не могла…
Снова шепот, слабый, но немного более уверенный. С криком радости Дэймия выбежала из комнаты и помчалась по коридору. Подбежав к двери, она ухватилась за притолоку, чтобы успокоить дыхание, а затем остановилась на пороге.
У нее снова перехватило дыхание, когда она поняла, что Афра сидит. Он смотрел на нее и улыбался какой-то недоверчивой улыбкой.
— Ты звал меня, — прошептала она наполовину вопрос, наполовину утверждение.
— Да, как инвалид, — ответил он с грустной полуулыбкой. — Мне кажется, что я не могу «дотянуться» даже за края кровати.
— Не делай этого. Больно, — быстро сказала она, входя в комнату и робко останавливаясь в ногах его кровати.
На лице Афры появилась болезненная гримаса, и он потер виски.
— Я знаю, что это больно, но у меня такое ощущение, что я потерял равновесие в своем мозгу, — признался он прерывистым обеспокоенным голосом. — Даже когда я был ребенком, мое сознание и то было более уравновешено.
— Разреши мне? — немного натянуто попросила она, внезапно почувствовав робость.
Закрыв глаза, Афра кивнул.
Осторожно присев на кровать, Дэймия легко приложила кончики пальцев к его вискам и так деликатно коснулась его сознания, как это могла делать только она. Афра замер от боли, и Дэймия очень быстро установила блок, невзирая на то, чего это стоило ее собственному выздоровлению. Она снимала боль, применяя в нужных зонах оздоровляющую ментальную анестезию. Вдруг она ревниво заметила, что кто-то уже пытался залечить повреждения Афры.
«У Истии… тоже… очень деликатное… прикосновение», — старательно и медленно направил он ей свою мысль.
— Ох, Афра! — воскликнула Дэймия, ощутив волну боли в его сознании, которую вызвало произнесение одной-единственной фразы. — Но ты не сжег навсегда свои ментальные силы. Ты не инвалид. Я бы никогда не позволила тебе им стать. Ты будешь таким же сильным, как всегда. Я помогу тебе.
Афра наклонился, приблизил к ней свое лицо, а его глаза загорелись желтым огнем.
— Ты поможешь? — спросил он низким напряженным голосом, вглядываясь в ее лицо. — Как, Дэймия?
Ее пальцы нервно комкали одеяло, и она не могла оторвать взгляд от Афры, который вдруг очень изменился. Дэймия пыталась определить, в чем же заключается это неожиданное, тревожащее ее изменение. Она не могла прибегнуть к ментальному прикосновению, и впервые в жизни смотрела на него только физическим зрением. И увидела его совершенно другим. Очень мужественным! Вот в чем было дело. В один момент Афра превратился в поразительно мужественного человека.
Она с ужасом подумала, как долго на ощупь искала превосходящее ее сознание — сознание, которое потребовало бы ее уважения и восхищения, которое могло вести ее за собой и поддерживать ее с пониманием и симпатией. А это сознание всегда было рядом! Каждый раз, когда она нуждалась в нем — на Денебе, на Каллисто, везде, где бы она ни была. Только она не искала его.
— Дэймия! Потеряла дар речи? — поддразнил ее Афра своим нежным тенором. Она кивнула и почувствовала, как его теплые пальцы сомкнулись на ее
нервно комкающей одеяло руке. И тут же ощутила сильное чувственное влечение.
— Так ты желал меня даже тогда, на Каллисто, когда пренебрег мной? Ведь так? Так ведь? Ты просто ждал… и ждал… Чего? Ты всегда был нужен мне, Афра! Всегда! Почему ты думал, я была так одинока? — Слова сами рвались из нее.
С тихим триумфальным смехом Афра притянул к себе девушку и положил ее голову себе на плечо.
— Близость рождает презрение? — спросил он, нежно поддразнивая ее тем, что повторил ее собственные слова.
— Как же ты сумел?.. Т-3… и смог скрыть… — продолжала она, кипя от негодования.
— Близость также рождает определенные навыки, Дэймия. — Он хмыкнул и легко удержал ее в своих объятиях, несмотря на притворные попытки высвободиться. Но и физически он был сильнее, чем она себе представляла, и это тоже восхитило ее.
— Ты и это твое отстраненное отношение. Когда ты отверг меня на Каллисто, я была уверена, что это из-за мамы…
— Твоя мать для меня — то же, чем был для тебя Содан, — сурово сказал Афра, когда она посмотрела на него, пораженная его резким тоном.
Затем выражение его лица снова изменилось, а руки конвульсивно сжались, когда он наклонился, чтобы страстно поцеловать ее.
— Возможно, Содан и любил тебя по-своему, Дэймия, — прошептал ей на ухо Афра, — но моя любовь понравится тебе гораздо больше.
Дрожа от возбуждения, Дэймия полностью открыла все свое сознание навстречу Афре. Их губы снова встретились, а объятия вскоре превратились в нечто большее, чем просто контакт двух сознаний.
9
Проснувшись на следующее утро, Дэймия прежде всего поняла, что спала она очень крепко. Затем она ощутила необычную свежесть, расслабленность и удовлетворение. Оценив свое состояние, она внезапно осознала и то, что произошло прошедшей ночью. И села на кровати.
Справа от нее, свернувшись клубком, лежал Афра, длинные руки которого свисали с края кровати. Она не видела его лица, но на какое-то мгновение прикоснулась к его сознанию и вздохнула с облегчением: за ночь его ментальный тон заметно окреп.
«Это может быть побочным следствием любви, моя дорогая», — ментальным шепотом сообщила ей Истия.