Поэтому в течение последних недель курса она слегка «тормозила» Баринова, что иногда заставляло краснеть деликатную Госвину.
За следующие четыре года Джероламан прочитал на Альтаире и другие курсы, которые Ровена не была обязана посещать. Она включалась в работу, когда обсуждались интересные проблемы, ей нравилось конкурировать с другими студентами, но никогда она не разрешала себе дружески сблизиться с кем-то из них. Она игнорировала услышанные обвинения в холодности, равнодушии, высокомерии, тщеславии. Она была любезна со всеми, даже с теми, кто ей действительно нравился, но не подавала виду. Иногда Джероламан приглашал её в свой офис поболтать и спросить мнение о том или ином студенте.
После окончания каждого курса Рейдингер связывался с ней, обсуждая различные аспекты пройденного материала, предлагаемых проблем.
Ровена как-то даже пожаловалась Лузене, что чувствует себя так, будто сдает Прайму Земли бесконечный выпускной экзамен.
— Ну, я бы сказала, тебе повезло, молодая леди, что он проявляет к тебе личный интерес. Бралла говорила, — Лузена сердито усмехнулась, — что он ежемесячно получает отчеты о твоем развитии от Сиглен.
— А-а, так вот почему она вдруг разрешила мне заняться рудовозами! — Ровена не очень-то радовалась, что ей доверили случайную работу — это были самые обычные перевозки. — Сколько ещё лет она будет держать меня на «неодушевленных» работах, когда же я получу настоящую?
У Лузены не нашлось подходящего утешения. Вместо этого, обращаясь к авторитету Рейдингера, она иногда устраивала Ровене отлучки из Башни.
Когда, деятельность в Башне на время затихала, они на все выходные уходили в живописные места Восточного побережья Альтаира, несколько раз путешествовали по Великой Южной пустыне, которая, как сообщалось в путеводителе, изобиловала всевозможными насекомыми и беспозвоночными, фантастическими цветами, цветущими по ночам или на рассвете, увядая и умирая, как только пламенеющее альтаирское солнце приходило в эти экваториальные районы. Ровене особенное удовольствие доставляли водные виды спорта, так что большой дом в Приятной Бухте редко пустовал, а Барди и её муж или Финнан и его жена и их дети охотно присоединялись к ним в каникулы.
Летом шестого года обучения Ровены в Башне ожидали более крупную, чем обычно, группу, составленную из обслуживающего персонала планетарных станций, направленного для повышения квалификации. К этому времени большинство студентов уже знали, что Ровена — необычайно сильный телепат и телекинетик: все говорили о том, что она — верный Прайм. Но где именно в Лиге Девяти Звезд — трудно сказать. Естественно, это будет не Альтаир — здесь Сиглен уверенно правила своей Башней. Дэвид прочно утвердился на Бетельгейзе, Капелла — на своей станции. Гузман с Проциона старел, но до его отставки было ещё далеко. Никаких шансов не давал и пост Прайма Земли, но ходили упорные слухи, что Рейдингер может переложить часть своих трудных обязанностей на неё. Или что Совет Лиги может принять решение открыть станцию на Денебе, одной из новейших колоний, хотя это тоже не внушало надежд для оправдания расходов на обустройство Башни: колония должна иметь значительный экспортный потенциал, получить кредит на импорт от членов Лиги, а также обслуживать значительный объем межпланетной корреспонденции и поддерживать порядок на торговых путях. В данный момент Денеб не имел ни избытка материальных ресурсов, ни открытого кредита.
— Я говорил Рейдингеру, — поделился Джероламан с Лузеной в последний вечер перед прибытием новой группы, — что нужно что-то придумать для Ровены. Она выдыхается, скучает, а поскольку она разумный ребёнок, то несправедливо заставлять её бездельничать. Она знает о Башенной механике и порядке работы больше Сиглен. Она вполне способна выполнять обязанности Прайм уже сейчас, а ведь она ещё только подросток. — Он сокрушенно покачал головой. — А эта женщина никогда не даст ей настоящей работы.
— Еще бы, она безумно ревнует Ровену, ты знаешь это так же хорошо, как Бралла и я.
— В устах Сиглен она навсегда останется ребёнком. Я часто думаю, — и Джероламан потер подбородок, — не лучше ли было бы, если бы мы дали Ровене успокаивающее и доставили её на Землю, как только подвернется удобный случай.
— Ни за что, — горячо возразила Лузена, раздираемая противоречиями. — Тебя там не было. Ты не видел ужаса на лице девочки, когда мы пытались посадить её в космолет. Её мозг от страха заглушил всю планету. Только поэтому Сиглен и вмешалась. Это был единственный раз, когда Сиглен побеспокоилась о ком-то, кроме себя. Ты же знаешь, что все Праймы страдают агорафобией. Вспомни, как было плохо Дэвиду с Бетельгейзе. А Капелла! Их путешествия к станциям были ужасны.
Джероламан, задумавшись, почесал в затылке.
— Да Сиглен и сама сильно болела. Я прилетел сюда на том же космолете, так от самой Луны медиков там было больше, чем персонала станции. Думаю, тогда она надеялась, что её не пошлют на Альтаир. Она была так уверена, что станет Прайм Земли, если достаточно долго проторчит в Бланделе.
Джероламан взял стопку папок — информации о приезжающей группе.
— Еще я думаю, скоро что-то должно произойти. Посмотри, на этот раз повышающие квалификацию — те, с кем Ровена уже работала в течение прошлых курсов. Рэй Лофтус, Джо Толья, они приехали с Капеллы с прекрасными отзывами. Рейдингер поставил мне задачу подготовить трех потенциальных начальников станций. Раньше он такого не делал. Дьявол, а не человек!
Настоящий дьявол.
— Если бы он сам сказал это Ровене, может, она меньше бы раздражалась.
— Поезжай с ней в Приятную Бухту, как и планировала. Пусть она хорошенько отдохнет, но возвращайтесь вовремя, чтобы показать этим тупицам, как дела делаются.
Лузена улыбнулась, хорошо зная отношение Джероламана к нерадивым студентам.
— Если бы Ровена вела себя тактичнее, делая свои поправки, была чуть менее упрямой, отстаивая своё мнение…
Джероламан удивленно поднял глаза и погрозил женщине пальцем.
— Экипаж станции соответствует своему Прайму, ты прекрасно это знаешь, Лузена. В этом-то все и дело. Он поддерживает Прайма, помогает ему; Прайм же, в свою очередь, даёт задания экипажу, а не раздает награды. Праймы жестки со всеми и, как правило, жестче всего относятся к самим себе. — Он резко махнул рукой. — Так должно быть, или ФТиТ рухнет. Как только это случится, лига возьмет в свои руки бразды правления. ФТиТ не должна функционировать вполсилы или бюрократически, когда та или другая система будет постоянно вмешиваться и требовать приоритета тому или этому. ФТиТ — строго первая во всем и к людям любого уровня относится одинаково.
— Я знаю, — печально согласилась Лузена, — но не забываю, что Ровена — одинокий ребёнок и всегда была одинокой.
— Но не навсегда. Йеграни обещала.
— Обещание исполнится ещё не скоро. — Сказав это, Лузена вышла из офиса управляющего станцией. — А я оберегаю нашу спасительницу, — пробормотала она напоследок с большим удовольствием.
Приятная Бухта в разгар весны была великолепна, и Лузена заметила, что Ровена засияла, как только вышла из вездехода.
— Единственное, чего недостает этому месту, — вздохнула Ровена, оглядываясь и убирая серебряные волосы с лица, — так это того, что я не могу взять сюда Плута.
— Кажется, он не был против, что его оставили с Джерри, — ответила Лузена.
— Настоящая животная любовь, — скривилась Ровена. — Пока ты меня кормишь, я тебя люблю.
Лузена засмеялась.
— Отчасти, но он любит тебя и всегда бежит к двери, когда слышит твои шаги. Он никогда не замечает меня, даже когда я кормлю его, и только терпит Джероламана.
Ровена скептически кашлянула и повернулась, чтобы телепортировать багаж Лузены, а потом свой собственный, прямо в комнаты.
— Когда-то будет приятно иметь кого-то, кто полюбит меня! Не Прайм Ровену, не кормилицу, а меня!
Лузена ответила тем же тоном:
— Тебе уже восемнадцать…
— Ты уверена?
— С медицинской точки зрения — да, — съязвила Лузена.
Ровена все ещё стремилась узнать хоть что-нибудь о себе: дату рождения, фамилию, происхождение семьи.