- Это специально запрограммированное стабилизирующее устройство, а не мягкая игрушка.
- Но тебе уже двенадцать лет. Ты достаточно взрослая, чтобы обходиться без няньки.
Ровена была воспитанной девочкой: Лузена приучила ее быть вежливой как в речах, так и в мыслях, но она могла проявить не меньше упрямства, чем Сиглен, хотя и никогда не бывала такой бесчувственной.
- Я сама узнаю, когда она мне больше не понадобится. - И хитрунья быстро добавила: - Я очень хочу посмотреть свою комнату. - От такой милой улыбки таяли и более черствые сердца, чем у Сиглан.
- Комнату? - обиделась Сиглен. - В твоем распоряжении целое крыло здания. Со всеми удобствами, которыми я и сама располагаю. Настоящее произведение искусства, хотя кое-что из моего оборудования еще нужно будет перевезти.
Она бросила на координатора колкий взгляд, потом пошла, важно переваливаясь с боку на бок. Сиглен была довольно высокого роста, тоненькая девочка выглядела совсем крошкой рядом с ней. Девять лет не прошли для Прайм даром, и при малейшем движении даже просторный халат не мог скрыть приобретений плоти.
Камилла надеялась, что в первое время Сиглен будет сдерживать себя и найдет ответный отклик у ребенка. Координатор шла вслед за Лузеной и Браллой, ее сердце щемило при виде нелепого соседства тоненькой, как веточка, Ровены и массивной Сиглен. В голове крутился бессмысленный стишок. Хорошо еще, что Сиглен поглотило стремление произвести на ребенка впечатление своей щедростью и она не слушала случайные мысли других.
Сиглен и Ровена общались не на телепатическом уровне. Девочке давно внушили, что, беседуя с кем-то vis-a-vis, она должна разговаривать с собеседником как все обычные люди.
- Ты будешь приходить ко мне на инструктаж ежедневно между десятью и четырнадцатью часами. Я приказал пристроить специальную комнату в моей Башне, где ты сможешь, не мешая, наблюдать за моей ежедневной работой. Это самое важное... Как тебя зовут, дитя? - спросила Сиглен, уже зная от Лузены имя девочки.
- Ровена - Рябиновое дитя. Так меня все называют.
Лузена поняла, что девочка уловила скрытое неодобрение Сиглен.
- Но ты, наверное, знаешь, как тебя называли родители? Ты была достаточно большой, тебе было три года, чтобы помнить свое имя.
- Я забыла его! - Ровена так решительно прекратила всяческие расспросы на эту тему, что Сиглен слегка опешила.
- Хорошо, хорошо, хорошо, - повторила Сиглен несколько раз, пока они не подошли ко входу в апартаменты, предназначенные Ровене.
Девочка замерла на пороге двери, которую открыла перед ней Сиглен, и стало ясно, насколько она потрясена. Координатор и Лузена поспешили за ней и, похоже, тоже потеряли дар речи.
Прихожая была просто огромной, иначе и не скажешь; приглушенный свет подчеркивал ее богатое убранство: чопорные, жесткие стулья из дорогих пород дерева, под стать им хрупкие столы. На них красовались многочисленные статуэтки вперемежку с застывшими композициями из великолепных пышных цветов, которые, казалось, будут вечно благоухать. Осторожно ступая по полу, украшенному сложной мозаикой, удивленные и пораженные, они проследовали в гостиную, задрапированную яркой безвкусной обивкой с аляповатым цветочным рисунком, который очень нравился Сиглен. Просторную комнату загромождали бесчисленные стулья на гнутых ножках, двух- и трехместные диванчики, расставленные повсюду живописными группами, и втиснутые куда попало столики, заставленные вещами и вещичками, словно попавшими сюда с межзвездного базара. Некоторые из них, несомненно, были ценными, но, по справедливому мнению Камиллы, совсем не подходили молоденькой девушке, так же как и мебель, да и вся отделка комнат. Собранные со всех звездных систем картины на стенах представляли собой дикую мешанину стилей и сюжетов. Их было так много, что глаз не мог задержаться ни на одной из них.
В конце коридора располагалась небольшая кухня и богато украшенная столовая, которая, как казалось, предназначалась для людей, страдающих клаустрофобией. И наконец, две спальни для гостей. В конце другого коридора находилась почти пустая библиотека с полками и стеллажами до потолка. А рядом плавательный бассейн, слишком мелкий для такой быстрой и умелой пловчихи, как Ровена.
Предвкушая лавину похвал, Сиглен жестом своей большой руки указала на раздвигавшиеся панели, за которыми открылась спальня, приготовленная для девочки. Прямо-таки желто-бежевая конфетная коробка, целые ворохи оборочек, занавесочек и прочей мишуры скрывали всю необходимую обстановку.
- Ну как? - спросила Сиглен Ровену, принимая воцарившуюся тишину за восхищение и желая услышать словесное одобрение.
- Это самые невероятные апартаменты, какие я когда-либо видела, Прайм Сиглен, - сказала Ровена, медленно поворачиваясь и перехватывая пуху под грудью. Ее широко открытые глаза сверкали от чувств, которые, как надеялась Лузена, она сможет скрыть. Было заметно, что девочка едва сдерживает смех, но она все же сумела четко произнести: - Я благодарна вам за все. Этого стоило подождать. Вы очень щедры. Всего так много.
Лузена предостерегающе взглянула на Ровену, надеясь, что та остановится на сказанном. Но двенадцатилетние дети не очень-то тактичные существа. Девочка старательно избегала встречаться с наставницей взглядом и продолжала озираться, как будто выставленные напоказ безделушки одна за другой привлекали ее внимание. Лузене оставалось только рассчитывать на чувство меры Ровены.
- Вы так добры и так все хорошо продумали, - продолжала Ровена и, подойдя к низкой кровати, нырнула в яркие сатиновые подушки, некоторые из которых никак не сочетались по цвету с желто-бежевым тоном стен, ковра и мебели. Она прихлопнула одну из подушек и посадила пуху на нее. - Нам будет ужасно удобно здесь, правда, Пурза?
В ответ на обращение пуха повернула голову и издала звук, скорее похожий на выражение согласия, чем на простое мурлыканье. С лукаво бегающими глазами и еле сдерживаемым смехом Ровена обернулась к Лузене:
- Я думаю, проводку стоит заменить. Это вовсе не мурлыканье.
Тем временем Лузена и координатор пытались отвлечь внимание Сиглен, которая вновь стремилась заговорить о пухе и ее неуместности в воспитании будущей Прайм. Они неустанно хвалили хозяйку за великолепие комнат, за время, потраченное на обдумывание каждой детали отделки. Они удивлялись, как Сиглен смогла найти так много необычных вещей.