— Мам, Лео пришла, — объявляет Стефани, и Лео моментально стискивают в бурных объятьях. Кэролайн благоухает густым цветочным парфюмом; Лео старается не дышать слишком глубоко, но аромат остается на ее коже и после того, как она наконец высвобождается из хватки.
— Ну как ты, бедняжечка? — спрашивает Кэролайн, повиснув на ее плечах, словно лучшая подружка, словно чужая кухня — то самое место, где Лео захочет излить горе от утраты старшей сестры.
— Я в порядке. — Лео употребляет свое любимое выражение и чувствует, как кожу словно бы покалывает иголочками. — А вы как поживаете?
— Готовлюсь стать бабушкой, — морщится Кэролайн. — Звучит по-старушечьи, правда? Так и представляется седая бабуля в целлофановом чепчике-дождевике. Между прочим, Стефани, — поворачивается она к дочери, — некоторые вместо «бабушка» говорят «гламурушка». Остроумно, да?
Стефани с такой силой сжимает в руке банку с минералкой, что у нее белеют костяшки пальцев.
— Остроумно, — повторяет она.
Лео подозревает, что Стефани уже слышала этот вариант.
— А где же твоя мать? — Кэролайн вновь обращается к Лео. — Я надеялась ее увидеть.
— Она, гм… — Лео опять крутит кольцо. — В общем, она не смогла. Сказала, напишет тебе позже, Стеф.
— Ничего страшного, — любезно улыбается Стефани, а вот Кэролайн явно разочарована.
— Какая жалость! Я думала, мы поболтаем. Знаешь, недавно в «Точке зрения»[2] как раз говорили о горе, и я сразу поняла, что непременно должна рассказать об этом Николь, потому что…
— Лео, ты знакома с Лизой? Идем, я представлю вас друг другу, — перебивает Стефани. Взяв Лео под локоть, она ловко уводит ее с кухни. — Прости, пожалуйста, — шепчет она, когда Кэролайн их уже не слышит. — Разрешаю дать ей по башке, если она еще что-нибудь ляпнет.
Лео смеется, но кожу все так же неприятно покалывает.
Предрожденчик проходит хорошо, хоть и скучновато, однако Лео за последние четыре года была всего на трех праздниках и после каждого плакала, так что, пожалуй, в этом вопросе ее суждению доверять не стоит. Она запивает капкейк игристым сидром, беседует с Лизой об обязанностях консьержа и слушает разговор двух дизайнерок, приятельниц Стефани, об их любимых каналах на ютьюбе. Но в мозгу у нее только одна мысль: здесь должна быть Нина, и эта мысль пульсирует во всем теле, точно мигрень, и каждый новый толчок боли чуть сильнее предыдущего. Лео видит: вот тут Нина могла бы стоять, там — сидеть, вот с этими людьми она бы общалась, тех — избегала бы. Присутствие старшей сестры ощущается так остро, что, выйдя на кухню попить, Лео почти ожидает встретить Нину.
— Лео? — в дверной проем с улыбкой заглядывает Лиза. — Сейчас будем дарить подарки!
— Иду, — отвечает Лео. Облокотившись на прохладную мраморную столешницу, она старается выровнять дыхание, потом идет в гостиную и усаживается рядом с Герти. Ей почти удается справиться с собой.
— Ты как? — интересуется кузина. — Может, тебе чего покрепче налить? У меня в сумочке есть клевая штука.
Лео мотает головой:
— Все норм.
Подарки — сплошная милота: крохотные комбинезончики, мягкие игрушки и невесомые одеяльца. Герти вручает Стефани пару малюсеньких «конверсов», и все гости, и даже Лео, охают и ахают.
— Было бы куда проще, если бы ты сказала, кого ждешь — девочку или мальчика! — укоризненно замечает Кэролайн, на что Стефани лишь пожимает плечами:
— Подожди, скоро сама узнаешь. — Как только Кэролайн отворачивается, Стефани с улыбкой подмигивает Лео. Наконец она берет в руки подарок Лео: — Ух ты, тяжеленький! — И Лео пронзает страх: вдруг она ошиблась и ее выбор никуда не годится? Лучше бы она купила футболочку с надписью «Берегитесь шалостей!» или чем-нибудь подобным. Но когда Стефани разворачивает подарок и в ее глазах встают слезы, все сомнения Лео рассеиваются: она угадала.
— Что это, Стеф? — интересуются подруги, и Стефани показывает гостям рамку с паспарту, в которую заключено винтажное фото октябрьского ночного неба.
— Снимок сделан в тысяча девятьсот третьем году, — слышит Лео собственный голос, — но в салоне мне сказали, что положение звезд с годами не меняется, и я знаю, что ты любишь винтажные вещи, а еще октябрь, ну, как бы важный месяц в нашей семье или был важным, и… в общем, вот.
2
«Точка зрения» (