Дивайн ехал на юг, в центр города. Недавно, в тридцать два года, он кардинально поменял жизнь и теперь не знал, как воспринимать перемены. Хотя нет, знал. От новой жизни его тошнило. Значит, все шло по плану.
Он устроился на привычном месте: в третьем ряду, у окна справа. На обратном пути Дивайн всегда садился слева. Поезд неторопливо полз вперед, в отличие от своих пассажиров не проявляя особых амбиций. В Европе и Азии поезда бегали словно гепарды, здесь же плелись неторопливыми улитками. Впрочем, они все равно двигались быстрее машин, вечно торчащих в огромных пробках на въезде и выезде из города.
Целые поколения людей бесконечно ездили одним и тем же маршрутом, чтобы заработать на хлеб. Многие не выдерживали и умирали: от сердечного ли приступа, от инсульта или аневризмы, от неврологических расстройств или рака, от поражения печени из-за чрезмерного увлечения алкоголем, а то и просто в результате суицида, если не могли больше выносить подобного ритма жизни.
Дивайн жил в Маунт-Киско, в обшарпанном загородном доме, который делил с тремя соседями. Каждый из них тоже пытался добиться успеха, но Дивайн уходил по утрам самым первым, пока остальные еще спали.
Поезд неторопливо приближался к Манхэттену, и в него набивались пассажиры. Было лето, солнце давно встало, нарастала жара. Дивайн мог бы найти жилье поближе к офису, выкладывать кругленькую сумму за аренду и экономить время на дорогу. Однако он предпочел просторы зеленого пригорода, не желая окружать себя небоскребами и бетоном. Изначально он подумывал, не поселиться ли в Нью-Йорке, но неожиданно позвонила риелтор, узнавшая о нем от приятеля, и предложила отличное жилье в пригороде. Стоило оно довольно дешево, можно было неплохо сэкономить. В конце концов, это обычное дело – ездить на работу издалека, тратя несколько часов на дорогу.
Большую часть жизни Дивайну вбивали в голову одну простую истину. «Надо работать до упаду, – снова и снова повторял отец. – Ничто в этом мире не дается просто так. Пойми, наконец, и старайся. Посмотри на брата и сестру. Думаешь, им все легко досталось?»
Да, у Дивайна были старшие брат и сестра. Дэнни – сертифицированный нейрохирург в клинике Майо, Клэр – финансовый директор компании из списка «Форчун»[2]. Оба родились намного раньше него, сделали успешную карьеру и достигли высот, какие Дивайну не снились. Ему так часто это повторяли, что он и сам поверил.
Родился Дивайн по ошибке. То ли отец забыл про презервативы, то ли мать не поняла, что у нее задержка… в общем, Трэвис появился на свет неожиданно, чем изрядно озадачил всю семью. Мать сразу после родов вышла на работу – она была гигиенистом в стоматологической клинике отца. Все это, разумеется, Трэвис узнал намного позднее, но уже ребенком, в младенчестве, он почувствовал, что родители не слишком его любят. Их безразличие сменилось ненавистью, когда Дивайн окончил школу.
Точнее, когда его приняли в военную академию Вест-Пойнт.
Отец орал: «Хочешь играть в солдатики вместо того, чтобы выбиться в люди и заработать на кусок хлеба? Так вот, мальчик мой, с этой минуты ты сам по себе. Мы с твоей матерью содержать тебя не намерены!»
Впрочем, в армии Дивайну нравилось. Он окончил Вест-Пойнт, прошел школу рейнджеров, успешно сдал экзамены и нормативы. Хуже всего давался недосып: когда поутру объявляли подъем, Дивайн, как и все товарищи, с трудом разлеплял глаза. И все-таки он справился. Получил нашивки и стал членом элитного Семьдесят пятого полка. Там оказалось сложнее, чем в школе рейнджеров, но Дивайну нравилось служить в войсках специального назначения и участвовать в опасных операциях.
Он многого достиг и написал о своих заслугах родителям, рассчитывая на похвалу. От матери ответа так и не дождался. Отец удосужился прислать письмо, где интересовался, в каком национальном парке он будет служить охранником? Внизу приписал: «Гордый отец медведя Смоки[3]». Можно было подумать, что он шутит, однако Дивайн знал, что у отца начисто отсутствует чувство юмора.
Дивайн получил два Пурпурных сердца, Серебряную звезду и множество других наград. Сослуживцы прозвали его «бешеным громилой». Сам он предпочитал называть себя «везунчиком».