Ваня уходил последним. Он несколько раз обернул автоматный ремень вокруг ладони, перекинул его через трос и, ухватившись за другой конец, перелез через загородку. Перед его глазами шевелилась толпа зомби, плотно окруживших музей. Интересно, сколько этим зомбакам понадобится времени, чтобы добраться до музыкального квартета? Пара минут? Может, этого хватит… Хотя в парке наверняка бродят еще сотни голодных тварей. Но все же несколько минут объединенный отряд сможет выдержать. Самый большой вопрос в том, что случится потом… Ваня оттолкнулся ногами и быстро заскользил по дрожащему канату.
…
Юка шла впереди, держа наготове клинок. Она уже зарубила несколько зомби. Причем ей удалось сделать это почти беззвучно. Так что пока удавалось не привлекать к себе лишнего внимания.
Несколько напряженных минут блуждания в тени деревьев, и вот наконец впереди показалась какая-то громоздкая конструкция. Через несколько секунд они вышли на небольшую круглую площадку, в центре которой возвышалась скульптурная композиция, плохо различимая в темноте. Рядом с ней, в лучших литературных традициях, стоял белый рояль, на крышке которого лежали альт, скрипка и виолончель. А сбоку от него стояло несколько больших барабанов и медные тарелки. Вокруг было расставлено четыре нотных пюпитра.
Музыканты переглянулись и подошли к своим инструментам. Бойцы заняли круговую оборону.
— Надеюсь, на этот раз одежду можно не снимать… — проворчала Ната, поднимая крышку рояля.
Ее товарищи торопливо укрепляли фонарики над нотами.
Она посмотрел на квартет:
— Are you ready?
Утвердительный шепот в ответ.
Бойцы, плотной стеной окружившие музыкантов, подняли оружие.
— Ну, начали… — сказала Ната и опустила пальцы на клавиши рояля.
Как и в прошлый раз, звук инструмента оказался ошеломительным и оглушающим.
Заратустра Штрауса не говорил, а кричал. Ровный гул первых аккордов нарастал с каждой секундой увеличивая громкость и напор.
Вдалеке раздался рев. Казалось, что от топота тысяч ног задрожала земля.
— Пипец… — прохрипел Димон, когда из-за деревьев показалась первая волна зомбаков.
Загрохотали выстрелы.
Но музыкальный гром все нарастал и нарастал. И даже пальба не могла заглушить торжественные звуки.
Вот к квартету присоединился барабан:
— Па-бам! Па-бам! Па-бам! — грохотал он, перекрывая рев голодных монстров и отчаянную пальбу.
Звук поднимался все выше и выше. Тяжелое торжество мелодии каким-то странным образом гармонировало с безумной картиной атаки голодных мертвецов.
Еще один аккорд. И еще один. Пальцы Наташи отчаянно били по клавишам рояля.
Ваня стрелял и стрелял, невольно захваченный кровавым безумием. Было жутко и восхитительно. К счастью, мелодия оказалась короткой.
Ната не торопилась. Несмотря на рвущихся к ней зомбаков, она ни разу не сфальшивила и не сбилась с темпа. Еще несколько секунд, и наконец раздался финальный аккорд.
После грохота музыки и боя, над Центральным Парком, да и над всем Манхеттеном повисла тишина. Казалось, что все замерло и застыло. Даже ветер, даже листья на деревьях замерли, наслаждаясь тишиной. И вдруг словно легкая голубая волна прокатилась по рядам зомбаков, плотно обступивших отчаянно сражающихся бойцов, и все зомби разом рухнули на землю.
Победа? Неужели это победа? Ваня не мог поверить глазам.
Он смотрел на упавшего возле его ног монстра, который только что пытался вцепиться ему в горло. Зомби замер. По телу мертвеца прошла дрожь, и вдруг он открыл глаза. Ваня судорожно поднял автомат и застыл. Он встретил разумный, осознанный взгляд. Неощутимый миг — и вдруг оказалось, что возле Ивана лежит не разлагающийся труп, а испуганный светловолосый паренек. Он удивленно хлопнул глазами, растерянно ощупал свое тело и поднялся.
Все зомби вокруг зашевелились и начали вставать с земли. Но это были уже не голодные безумные твари, а обычные парни. Они изумленно озирались, пытаясь понять, где они оказались и что происходит вокруг.
— What is a fuck? — пробормотал блондин и вопросительно посмотрел на Ваню. — I just died in the game. But where am I now? (Я только что умер в игре. Но где я сейчас?)
Ваня развел руками:
— This is New York, dude!
— Really? Cool… But I still don't understand what's going on. (В самом деле? Клево… Но я все еще не понимаю, что происходит.)
Ваня вздохнул:
— Me too, bro. Me too.
Иван поднял голову и ошеломленно замер.
В бездонном ночном небе над Манхэттеном горело и переливалось всеми оттенками зеленого, голубого и фиолетового полярное сияние.