— И в мыслях не было… — пробубнил он смущенно.
— Хабетоконтус! — презрительно бросила Ната, взяла книгу и плюхнулась на свою койку.
Катя удивленно посмотрела на нее:
— А причем тут хоббиты?
Ваня вздохнул:
— Полагаю, это латынь. Habeo означает «иметь», ну а contus… точно не знаю, но по контексту можно догадаться.
Катя прыснула. Ната, коротко взглянув на Ваню, снова углубилась в книгу.
Юка равнодушно пожала плечами и отошла.
Катя склонилась над Ваней и заботливо спросила:
— Как ты себя чувствуешь? Болит?..
Иван постарался придать лицу суровое выражение и неожиданно поймал себя на том, что разглядывает глубокий вырез ее майки.
— Нормально, — выдавил он, вспомнив условие Наты, и отвел взгляд.
— Тебе что-нибудь принести?
— Нет. Спасибо.
— Позови меня, если что-то будет нужно, — Катя коснулась его руки.
Ваня благодарно кивнул и закрыл глаза.
2
Вечером за ужином девушки, как обычно, сели за столик в дальний угол, ловя на себе скабрезные взгляды.
К ним вразвалочку подошел Димон и насмешливо фыркнул, обращаясь к Нате:
— Ну чо, не передумала? У меня к команде еще есть место! Если отработаешь — возьму! Мне нравятся горячие штучки!
Ната равнодушно посмотрела сквозь ефрейтора и повернулась к Кате:
— Я забыла, у тебя какой счет в прошлой игре был? Кажется, сто девяносто один?
Девушка пожала плечами:
— Я не запомнила…
— Хорошая была игра.
— Дуры безмозглые! Вам повезло, что этот чмошник с катушек слетел! Но мы его уже проучили. Теперь ваша очередь.
Ната задумчиво размешивала сахар в стакане остывшего чая. Затем достала чайную ложечку, пренебрежительно взглянула не нее и брезгливо положила рядом с большой алюминиевой ложкой.
— …Андреа Дворкин писала, что контосомеры неизбежно прибегают к насилию, когда осознают бесплодность своих попыток впечатлить девушку своими… эээ…
— Столовыми приборами? — Юка подцепила с тарелки кусочек котлеты и демонстративно облизала вилку.
Катя хихикнула.
Димон побагровел и взорвался:
— Запомните! Три игры, и вы станете умолять, чтобы я взял хоть одну из вас в свою команду! Но придется очень постараться!
Он развернулся, пихнув кулаком стол. Посуда запрыгала, задребезжала. Жиденький остывший чай расплылся по столу неаппетитным пятном.
Ната презрительно посмотрела вслед ефрейтору.
— Хорошо, что Ваня не такой, — заметила Катя.
— Не такой?! — вспыхнула Наташа. — Уже повелась на его сладкие речи? Да они все такие! Эгоисты, насильники и психопаты!
— Почему же, по-твоему, он нам помог?
— Чтобы потешить свое мужское эго! В кои-то веки почувствовать себя сильным и значимым! Поймите, мужики — наш классовый враг! Они по определению не могут быть добрыми и бескорыстными. Вся эта инфраструктура мучений и убийств… — Ната красноречиво обвела взглядом столовую, — создана ими, чтобы потешить свое безумное тщеславие. Ненавижу… Да и не ты ли, Катя, сбежала из дома подальше от одного из этих контусомерных уродов?
5
Когда девушки вернулись в комнату, Ната все еще кипела от негодования.
Она швырнула на тумбочку рядом с Ваней тарелку с макаронами и прошипела сквозь зубы:
— На! Жри!
Катя аккуратно поставила рядом стакан компота.
— Приятного аппетита, — сказала тихо.
Юка выложила хлеб и сдобную булочку.
Ваня искренне улыбнулся:
— Спасибо вам, девчонки, огромное!
Он схватил вилку и наколол котлету.
Ната презрительно фыркнула.
— Что я вам говорила! Только бы брюхо набить! Самцы… — с этими словами она упала на кровать и взяла с тумбочки книгу.
Ваня проглотил кусок котлеты и покосился на Наташу.
— Послушай, — задумчиво протянул он. — Давно хотел задать пару вопросов настоящей феминистке.
Ната закатила глаза и устало посмотрела на него:
— Ну?
— Правильно ли я понимаю, что раз ты феминистка…
— Я радфем!
— Да… именно это я и хочу понять. Вот ты только что сказала: «Я радфем!» А вот это «я» — это кто?
Ната отложила книгу и привстала:
— В смысле? Кто «я»?
— Прежде чем определять себя кем-то, себя нужно обнаружить. Сначала ты находишь себя — и лишь затем определяешь. «Я — мужчина» или «я — женщина», «я — человек», «я — солдат»… Но вот это самое «я», оно у тебя где и откуда?
Юка с Катей переглянулись и затихли.
Ната недоуменно хлопала глазами: