Глава 7
Когда они собрались ехать домой, уже совсем стемнело. Мириам пошла с ними к машине, освещая лампой дорогу. Старик остался в доме, и они долго еще слышали его хриплые жалобы на темноту.
— Не обращайте на него внимания. Ничего с ним не сделается. — Мириам презрительно оглянулась. — Будь он настоящий мужчина, он бы вышел и проводил вас сам! — добавила она достаточно громко, чтобы отец слышал.
Викки стало неловко за них обоих, и она заторопилась к машине, спотыкаясь в темноте на неровной дороге.
Адам шел не торопясь. Подойдя к машине, открыл дверцу со своей стороны, потом, согнувшись, открыл изнутри другую, и Викки села на переднее сиденье. Адам повернулся к Мириам, улыбка заиграла у него на губах.
— Спасибо, дорогая, за ужин, — тепло проговорил он.
В свете лампы лицо Мириам казалось особенно прекрасным. Падавший снизу свет смягчал его, стирая горечь и неудовлетворенность жизнью.
— Ты знаешь, тебе всегда здесь рады, — тихо ответила она. — В любое время.
Адам после некоторого колебания сказал:
— Хочешь совет? Тебе вначале надо разобраться с Хуссейном.
— Вот еще, — хмыкнула Мириам. — Это замужество не моя затея. Пусть отец всем занимается.
— Ну, как знаешь, — вздохнул Адам и, попрощавшись с Мириам, сел рядом с Викки. Машина тронулась, и они долго молчали, глядя в темному.
— Как, однако, быстро меняется мир, — сказал наконец Адам. — Разница между Мириам и ее сестрой всего несколько лет, а одна все еще принадлежит прошлому, а другая — дню сегодняшнему или даже завтрашнему.
Викки могла согласиться, что младшая сестра действительно очень уж современна для девушки востока, но не была уверена, что это так уж хорошо, как полагал Адам. Люди должны следовать обычаям своего народа. И вряд ли иностранцам стоит вмешиваться в их дела, особенно семейные. Викки подумала, что едва ли она сможет сказать это Адаму. Он здесь живет давно и уж, наверное, знает что делает. Ну и, кроме того, Викки судила предвзято. Она не могла представить Мириам в качестве подруги жизни такого человека, как Адам, что бы он там ни считал.
— Ну а вы что думаете обо всем этом? — спросил Адам.
— Собственно, все это не мое дело, — отозвалась Викки.
— Вы всегда так сдержанны в своих оценках?
Викки была задета.
— Если хотите знать, я думаю, Мириам куда больше нравится свобода, нежели вы.
— Вот как? А как вы можете столь безапелляционно судить о ее чувствах?
— Потому что я женщина и мне знаком женский образ мышления, — запальчиво парировала Викки.
— А разве женщины мыслят? — усмехнулся Адам. — А я все время считал, что они только чувствуют.
Викки фыркнула:
— Ну конечно. Тем не менее женщинам особенно много приходится мыслить, когда они хотят понять представителей рода мужского. Хотя мне это, похоже, не дано, — добавила она угрюмо.
Адам вдруг рассмеялся:
— Может быть, потому, что у вас нет выбора, — обезоружил он ее и, секунду помолчав, спросил: — Ответьте честно — вы нравитесь самой себе?
Но к Викки не так-то легко было подольститься.
— Местами, — ответила она осторожно.
— Нечего и спрашивать, какими местами, — со смехом продолжал поддразнивать ее Адам. — Вы знаете, что у вас весьма подходящий для поцелуев рот?
— А как же. — Викки нарочито жеманно поджала губки. Хотя вовсе этого не знала и совершенно ему не верила. Все эти шутки начинали ей изрядно надоедать. Она вздохнула, подумав, что вряд ли Адам остановится и опять поцелует ее.
— Не очень-то верите, а? — спросил он, словно читая ее мысли. — Но я не стану ничего вам доказывать, поздно уже, и вы почти спите.
— Да, конечно, — согласилась Викки со смешанным чувством облегчения и разочарования. Вдруг ее словно что-то пронзило. — Я забыла духи для Умм-Яхьи в магазине! — воскликнула Викки.
— Они у меня в кармане, — с улыбкой успокоил ее Адам. — Вы собираетесь вручить их сегодня?
— Если Умм-Яхья не спит. — Викки откинулась на сиденье, вглядываясь в темноту. — Я горжусь этими духами, — призналась она. — Это лучшее из того, что я сделала. Интересно, разрешит ли нам Умм-Яхья их коммерческое использование?
— Вы собираетесь просить ее? — Адам как будто удивился, хотя знал, что Викки не задумываясь пустила бы духи в производство.
— Ей может не понравиться эта идея, — разъяснила Викки. — Все-таки это подарок ей лично.
— Во всяком случае, спросить ее не помешает.
Они добрались уже до окраины города, где среди мусорных баков рыскали бродячие собаки. Они отзывались рычанием на шум мотора, очевидно, принимая проезжающие машины за странных монстров, ворвавшихся на их законную территорию.
Дом на Прямой улице был погружен в темноту. Адам и Викки вышли из машины. Адам постучал, и спустя несколько минут Георгиос открыл им дверь.
— Входите же! — радушно приветствовал их Георгиос. — Жена весь вечер ждет не дождется Викки!
Он повел их через дворик в гаремлик, крича жене, чтобы та готовила кофе и угощение Адаму и что Викки приехала. Умм-Яхья выбежала из своей комнаты и радостно обняла девушку.
— Ну как Мириам? — спросила она тут же.
— Нормально, — ответила Викки. — Она нас отлично покормила. — Викки заметила, как Умм-Яхья перевела взгляд на Адама, ища подтверждения ее слов и его быстрый кивок, удостоверяющий, что с Мириам действительно все в порядке.
— Ну и хорошо, — вздохнула Умм-Яхья. — Ох уж эти семейные проблемы… А как отец?
Викки не могла сдержать улыбки при воспоминании о том, как старик ворчал, сидя в своем кресле и проклиная темноту.
— И с ним все в порядке, — ответила она. Умм-Яхья опять вздохнула с облегчением.
— Я смотрю, вы неплохо провели вечер. Хорошо, что вы не остались дома. Дети стали просто невыносимы: считают себя взрослыми и спорят со мной по всякому поводу.
Викки громко рассмеялась:
— Вам же нравится это! Нравится осознавать, что они хотят идти своим путем. Да и какой матери это не понравится?
Умм-Яхья покачала головой:
— Когда я была моложе, все было иначе. Проживи наша мама подольше, кто знает, может, и Мириам была бы иной, не такой сумасбродной.
Никто не ответил на это, и Викки тоже промолчала. Умм-Яхья отправилась в кухню за кофе, Викки пошла с ней, чтобы помочь и заодно исчезнуть из поля зрения Адама. Она постоянно ощущала его внимательный взгляд, и ей это надоело.
— Я привезла ваши духи, — объявила Викки Умм-Яхье, когда они остались одни.
Лицо той зажглось радостью.
— Они у вас с собой? Мои собственные духи? Они хороши?
Викки и сама разволновалась.
— Надеюсь, — сказала она. — Мне кажется, это лучшее из всего, что я сделала. — Викки неожиданно вспомнила, что духи остались у Адама, и лицо ее огорченно вытянулось. — Я забыла: они у Адама. Я сейчас возьму их у него.
Умм-Яхья вздохнула:
— Ничего, я подожду. Но они правда хороши? — Ее глаза светились от удовольствия.
— На мой взгляд, да, — успокоила Умм-Яхью Викки. Она помогла арабке расставить кофейные чашки и разложить сладости, с удовольствием при этом облизав пальцы, перепачканные в пирожных.
— Другие, может, покажутся вам слишком сладкими, но эти в самый раз, — улыбнулась Умм-Яхья. — Возьмите еще рахат-лукум.
Домашний рахат-лукум в виде ароматных палочек самых ярких расцветок был обильно посыпан сахарной пудрой.
— Для вас наши сладости очень уж сладкие, — подтрунивала арабка над Викки, которая вся была в сахарной пудре. — Кругом сахар. Идите-ка лучше к мужчинам и скажите, что кофе сейчас будет готов.
Викки взяла тарелки со сладостями и направилась через двор к мужчинам. Небо затянулось тучами, и холодный ветер сотрясал стены, заставляя девушку поеживаться. Она вошла в помещение как раз вовремя — позади нее застучали по мраморному полу первые капли дождя. Адам поднялся и принял у нее тарелки, расставляя их на столе.