— Алоры… Красивые… — мечтательно протянула Алетиш.
— Вообще-то — розы. Я не знаю, что ты называешь «алорами», но эти цветы называются розами, — сказал Шаэсса, перехватив девочку другой рукой.
— Тебе они тоже нравятся? — Алетиш провела рукой по золотым волосам Шаэссы.
— Да. Они — замечательные. Особенно те, у которых большие шипы. Красота должна уметь защищать себя. Будь она без шипов, ее давно бы уничтожили. Ее бы вырвали многочисленные паломники, мечтающие унести что-то на память о своем Боге. Но эти розы не так-то просто сломать.
— А тебе не тяжело? — спросила, меняя тему, Алетиш, ерзая на руках.
— Ничуть! Ты, как пушинка… Летти, что ты делаешь? Ты же — не маленький ребенок! Не нужно тянуть меня за волосы. Не хочешь больше смотреть на Анвеора? Мы возвращаемся в комнату.
— Я устала! — заявила девочка, когда ее опустили на кровать, — Только ты не уходи. Иначе я не смогу уснуть.
Она обняла его за шею сзади и прижалась щекой к его волосам.
— Расскажи мне, об этих картинках.
Шаэсса откинулся на подушки, а девочка легла рядом, положив голову ему на предплечье. Еще не время ей об этом рассказывать… Он еще не готов сделать это правильно. Но говорить что-то было нужно, поэтому Шаэсса начал свое повествование менторским и очень скучным тоном.
— Автор этих картин неизвестен. Скорее всего, это — репродукция. По крайней мере, та, где изображена битва. А эти две, по бокам, были дорисованы совсем другим человеком чуть позже. Они призваны увековечить подвиг Дома Света, в их последней войне… Ты слушаешь?
— Угу… — сонно промычала девочка.
— Так вот, на картинах изображены три войска и три властелина. Основная прелесть этого полотна заключается в том, что художник запечатлел все с точностью, словно сам был очевидцем событий. Я видел оригинал этой картины. Он немного отличается от копий, скорее в реалистичности. Здесь, некоторые герои идеализированы…. А некоторые — наоборот… А кое-кто даже не упомянут… Тебе интересно?
Но девочка уже спала. Шаэсса неохотно извлек руку и привстал.
— Дивайн побери, я проповедовал так же скучно, как жрец Анвеоритов. Но я не хочу, чтобы она об этом пока задумывалась. Хорошо, что она уснула, я еще подумаю о том, что ей стоит знать, а что нет. История — это такая удобная штука. Как хочешь, так и повернешь. А пока меня ждут те, кому будет интересно услышать другую историю… А, впрочем, нужно спешить… Нужно успеть сказать об этом первым и поставить всех в крайне неудобное положение. Чего они вполне заслужили.
В просторном белом зале, с высоким куполом потолка, в резных креслах, положа руку на подлокотники, сидели странные люди в белоснежных одеждах. В самом центре, куда падал из витража купола солнечный свет, стояло круглое каменное кресло, устеленное серой тканью. Ткань мягкими волнами огибала ручки кресла и спадала крупными складками на пол.
— Мое почтение Великому Лорду, — одна светлая фигура справа поклонилась, сделав Знак Света, — Мое почтение Дому Тени. Вы — довольны нашей работой?
— Ваши слова услышаны, — произнес человек, восседающий в облаке света. Он был тоже в капюшоне, как и другие, но в отличие от них цвет его одежды был стальным. — Вы сделали для меня все возможное и невозможное. Я ценю ваши усилия. Но я хочу заметить, что результат оказался немного несоответствующий ожиданию. Организм ребенка оказался слабее, чем предполагалось. Я вам уже об этом говорил. Девочка вполне осознает себя, как человек, что и требовалось от Вас. У нее есть навыки для полноценной жизни. Это — замечательно. Но… Всегда есть такое противное «но»… У нее есть воспоминания о старой жизни, которые мне почему-то очень не нравятся. Они стихийные. Девочка, словно, потеряла память, и теперь к месту и не к месту вспоминает какие-то сюжеты, которые видела раньше. Где-то произошла ошибка, что-то пошло не так. Она не должна была помнить свое прошлое. Переделывать работу бессмысленно. Осталось только ее направлять. Молитесь, чтобы все оказалось в лучшем виде. Она немного нервная, непоследовательная, склонная к частым перепадам настроения, но вполне соображает. Я бы даже сказал, что она неглупая. Как для крестьянской девочки она очень даже развитая. Я так понимаю, что сейчас ее личность — это лоскутное одеяло, грубо сшитое из кусочков. Это — плохо. О здоровье я вообще молчу… Где гарантия, что завтра она сможет ходить?