Надежда Сомерсет
Роза для короля!
ПРОЛОГ
Мое имя Мэл, или Мэлисента, но это так для родных, для всех остальных я Мэл. Почему мне дали именно такое имя, нужно спросить у мамы, мне она рассказала жуткую историю какого-то фильма, где главную героиню звали именно так, и где главная героиня вызвала у нее море слез и море позитива. Хотя у меня, после рассказа мамы, она вызвала совсем другие эмоции. Но не это главное.
Я была замужем, развелась. Узнав, что я бесплодна, развод с мужем оформили за два дня и разбежались как в море корабли. После развода бросилась во все тяжкие, а с моей-то внешностью, это было легче простого. Через три года такой жизни я оглянулась и поняла, что хочу домой. И вот я живу в небольшом городке в красивой стране под названием Россия. У меня есть свой маленький двухэтажный дом, милый дом, благо после развода он остался со мной и многолетний опыт прожитых дней. Да, я не молодая юная девушка, мне уже тридцать лет и я, знаете ли, этим горжусь. В восемнадцать мы имеем розовые очки на глазах, весь мир будто исчезает вокруг нас, мы счастливы, любимы, потому что молоды, в свои двадцать пять — мы уже сняли розовые очки, стали смотреть более критично на мир, но все равно мы молоды, красивы и все так же любимы. В тридцать — мы давно забыли, где положили свои розовые очки, быт, работа, кредиты, нас уже уложили на лопатки, но мы все еще молоды и красивы.
Нет, я не жалуюсь, зачем? Моя жизнь нормальна для небольшого городка, уж увольте, но его название я оставлю в тайне. Моя семья живет рядышком на соседней улице и ходить в гости на воскресные обеды или ужины вошло у меня в привычку, а уж забирать овощи с маминого огорода, вообще стало даже увлеченьем в последний год. Мне стало нравиться сидеть с ней рядышком на ступеньках отчего дома и наслаждаться вечерней тишиной, а запах отцовского табака, стал для меня раем. Возвращаясь домой поздно ночью, я стала любить смотреть в небеса, надеясь, что моя жизнь не окончится так плачевно как ее рисовала мама, украдкой вытирая слезы. Нет, я не страшная, и не уродлива, я блондинка с фигурой, с которой только на подиум, и фиалковыми глазами. Но, у меня отец полковник полиции в отставке, потому меня никто не трогает, а уважение ко мне со стороны сильного пола только уважительное. И если нужно, то у моего маленького домика будет стоять весь наряд полиции нашего городка, в полном боевом вооружении, с улыбками на лицах у всех свободных мужиков наряда в этот день. Да, уж… Жаль, мне так жаль мальчики, я ведь решила, что если мне поставили этот диагноз, то могу все что угодно, но замуж не зовите, не пойду.
В тот злополучный день, вернее вечер, я как всегда нагруженная помидорами и огурцами с маминого огорода, еле тащившая эту авоську, которую так любима мама, остановилась и осмотрелась. Лето, август, стрекочут кузнечики, роется мошкара над головой, а ночное небо все усеяно звездами, и вокруг тишина, только вдалеке у небольшого ресторанчика завсегдатаи горланят песни, но я уже привыкла. Это однажды, если не будет слышно ни звука, вот тогда, наверное, с неба упадет звезда чтобы показать, что все пьяницы вдруг стали трезвенниками. Но это из ряда фантастики. Так вот вернемся ко мне. Остановилась я вся такая усталая, прямо посреди довольно широкого тротуара, но довольная и жду, когда же упадет та самая звезда, ну может и не та, которая для трезвенников, а может та, что для язвенников, ну ладно хоть какая-то, и жду.
Когда позади раздались шаги я даже не удивилась, и не испугалась, ох знала бы что будет, наверное, не стояла бы столбом, а бежала бы без оглядки, забыв про мамины помидоры, но что есть то есть. А позади разворачивались боевые действия между девушкой и огромным бугаем, ну то есть мужчиной лет так — адцать, который пытался затащить девушку, между прочим блондинку, стройную и в коротком платьице куда то в темноту улицы. Девушка, увидев меня, пялящуюся на нее, вырвалась и бросилась ко мне навстречу, и представьте все это в абсолютной тишине, ни крика, ни вопля, ни слез. Ничего! Мужчина, который сейчас бежал за девушкой со скоростью курьерского поезда, был красив. Черноволос, правда, лицо выражало крайнюю степень ярости, а его белые одежды так не гармонирующие этому городку с цветом его волос, между прочим, довольно длинных, просто вызывали желание их спасти, от него самого. Девушка юркнула за мою спину, ну я женщина стройная, одетая сейчас в джинсы и майку, даже и не поняла — это точно — я, сейчас стала ширмой? Но девушка, даже не глядя на мои удивленные взгляды, осталась за моей спиной и ухватилась за меня как за спасательный круг.
— Мэл выходи. Госпожа, я не причиню вам вреда, вы главное не кричите, — попытался призвать к разуму неразумную меня этот красавчик.